LITMIR.BIZ

Скачать книгу

таким тёмным и снежным, что барыня-однодворка[7] Колеватова после утрени прилегла покемарить и разодрала глаза только к полудню. В тонком сне привиделся отец диакон, трубно и благостно выводящий Рождественский тропарь: «Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума, в нем бо звездам служащии звездою учахуся Тебе кланятися, Солнцу правды, и Тебе ведети с высоты Востока: Господи, слава Тебе».

      Трёпаная борода отца диакона, похожая на кудель, напомнила Колеватовой о том, что скоро святки и дочки запросятся на девичьи посиделки прясть пряжу да женихов выглядывать. А там, глядишь, и споют которой-то из них кошурку[8].

      Покрутившись с боку на бок на духмяном сеннике, Колеватова спустила ноги с полатей и залпом осушила ковш кисловатого взвара из сушёных яблок.

      – Ах ти мне, заспалась!

      По молодости, когда не вдовствовала, бывало, с зарёй вскакивала и бежала в хлев, проверять, как девка коровушек доит. Брезгливой уродилась, любила, чтобы вымя было чисто вымыто и сухим полотенцем обтёрто, иначе каша на молоке в рот не полезет. А нынче от молочного так отвернуло, что едва похлёбку из снетков забеливает, да и то одной ложкой.

      У печи возилась девка Акулька, что по сходной цене была куплена на прошлой неделе у разорившейся коллежской асессорши Раскудыкиной.

      Протерев глаза, Колеватова принюхалась к запаху стряпни и поняла, что готова проглотить жареного быка вместе с рогами и копытами.

      – Никак ты блины затеяла? С чего бы это?

      – Затеяла, барыня, как не затеять, – глотая слова, затарахтела Акулька. – И киселёк сварила, всё как положено на поминки. Ко мне с утра соседская Дуська прибегала, жена шорника. Ейный брательник возит дрова его светлости графу Шувалову. Так вот шуваловский слуга Тишка сказал Гришке…

      Колеватова закатила глаза под потолок, начиная кумекать, почему Раскудыкина снизила цену на Акульку едва ли не вдвое против других слуг. Всего за пятнадцать рублей сторговались, несмотря на то, что девка молодая и шустрая.

      – Цыц, Акулька, – оборвала она поток слов. – Какие поминки, ты что, рехнулась? Толком говори, в чём дело.

      – Так я и говорю! – Акулька столь звучно шмыгнула носом, что Колеватова забеспокоилась, не сронила бы соплю в горшок с похлёбкой. – Померла царица-то наша, Елизавета Петровна! Как теперь жить будем? Говорят, на престол взошёл государь Пётр Третий.

      – Батюшка светы! – охнула Клеватова. – Да ты брешешь, Акулька!

      – Вот вам крест, – забожилась Акулька. Её рука мелко заходила по груди, рассыпая крестные знамения. – К нам намедни нищенка забредала, твердила как заполошная: «Пеките блины, пеките блины, вскорости вся Расея будет печь блины». Я нищенку прогнала чуть не взашей, а глядь, её правда взяла! Вся Расея-матушка нынче на поминки блины с киселём стряпает.

      Колеватова, что сходила со ступеней под полатями, так и замерла на одной ноге.

      – Кого ты прогнала, дурища?

      – Тётку в красной юбке и зелёной кофте. У неё ещё посох в руках

Скачать книгу