LITMIR.BIZ

      Но сейчас не об этом. Сейчас он стоит на одной из самых высоких точек города – Волчьем утесе. Это такой здоровый массив, больше похожий на нос корабля или задранный мысок ботинка. Он нависает над пляжем монолитной глыбой, вечерами отбрасывающей широченную тень, теряющуюся в море. Сандерс любит прогуливаться здесь возле школы, и ему даже не лень шлепать через весь город добрых сорок минут, чтобы освежиться и ВЫМЕСТИ собранный за день негатив. Придурки со школы щедро делятся им и реально думают, что как-то обижают Сандерса, когда просят исполнить песню или подносят телефон со включенным микрофоном для записи голосового сообщения и говорят: «Передай привет моему другу». Ха-ха, смешно до усрачки.

      По обыкновению, на краю утеса Сандерс словно открывает черепную коробку, чтобы выпустить из нее рой темных мошек. Те улетают – и черт бы с ними, пусть ветер развеет их над Облачным морем. Я же не дурак, чтобы держать негатив в себе, верно? Как будто его и без того мало.

      Очень важна экспозиция, поэтому: по правое плечо Румса, под утесом, мается голубое с зелеными прожилками водорослей Облачное море, целующее округлую гальку на Шепчущем пляже; по левое плечо, за пансионатом «Теплый вдох», пролегает шоссе 97, которое через десять минут приведет в залегший в низине Баттермилк. Славный-славный Баттермилк, такой дремотный и ленивый, как безобидный лесной зверь. Напротив Сандерса обосновался Жуткий лес. Это набор хвойных и – иногда – лиственных деревьев (будем честны, Сандерс в них нихрена не разбирается). Положите сверху на лес две дороги крест-накрест, и получится Заплатка – пешие туристические маршруты, избороздившие густой массив. А лес этот – главное место действия на данный момент.

      Сандерс следит за Сладкой Парочкой. Они явно что-то задумали. Что-то, несомненно, ГРЯЗНЕНЬКОЕ. От предвкушения у Сандерса бешено колотится сердце, молотит изнутри маленькими красными кулачками (импульсики?) прямо по грудной клетке. Теснота. Кажется, сердце увеличилось. Как и кое-что пониже. Теснота. Всякий раз, вытирая вспотевшие ладошки о штаны, он натыкается на уплотнение. И тогда все его двенадцатилетнее тело пронзает сладостная волна нетерпения. Он хочет догнать Сладкую Парочку и дать им пинка под зад, чтобы они быстрее дошли и приступили к своим Сладким Грязным Делишкам.

      А еще это ощущение в горле. Ком, не ком, но будто нечто давящее, такой обруч, своеобразная сигнализация, мол, смотри, происходит что-то странное!

      Некоторые из приезжих, что безмятежно прогуливались по утесу и делали селфи у самого края, то и дело посматривали на него, не скрывая подозрения. В отличие от местных, для которых Сандерс – миловидный мальчик, но слишком уж замкнутый и со своим особым взглядом на мир.

      Как хорошо, что он немой. Ему так распирает штаны, что он готов кричать: НУ ПОШЕВЕЛИВАЙТЕСЬ ЖЕ! Но надо признать – кричал бы он только на этого Алекса. Потому что Лен Фэйри, как ни крути, хорошая. И хорошенькая. И ему не терпится увидеть ее такой, какой УЧИТЕЛЬНИЦЕ представать перед учениками НЕ ПОДОБАЕТ.

      Сандерс громко задышал. Руки нырнули вниз, к бедрам, отереть пот с ладоней, и левая прошлась гораздо правее, чем обычно. Тело пронзило судорогой, таз повело куда-то вбок. А потом в голове взорвался ИМПУЛЬС.

      БЫСТРЕЕ ЖЕ, НУ!