ТОП просматриваемых книг сайта:
Записки телохранителя. Саша Costa
Читать онлайн.Название Записки телохранителя
Год выпуска 2023
isbn
Автор произведения Саша Costa
Издательство Автор
Да! Не всякая музыка способна на это. Нужен, как говорят физики, резонанс, чтобы внешнее звучание совпало с внутренним состоянием. Тогда, хочешь ты того или нет, становится ясно, кем были твои предки. Верно сказал поэт: «Гены пальцем не размажешь»!
Лично у меня по этой методе присутствует весьма странный музыкальный набор. Предки принимаются куролесить внутри меня в трёх случаях.
Во-первых, как вы уже поняли, когда поют цыгане.
Во-вторых, когда слышу что-то «за Одессу». Тогда я начинаю балагурить, шутить, рассказывать анекдоты, у меня даже появляется узнаваемый одесский говорок. В этот момент окружающие, «пусть они будут здоровы», уверены, что моей родиной «таки является» этот прекрасный город у моря.
В третьих – это кубанский казачий хор, напрочь заглушающий «одесские мотивы», но в сочетании с «цыганщиной» требующий немедленной поездки в табор и непременно верхом.
Для активации определённого варианта внутреннего «Я» важно место и состояние. «Одесса» просыпается во мне, когда возвращаюсь домой, в родную Хосту.
Степи под Краснодаром, с их неимоверным раздольем и пьянящим запахом пряных трав, будят казачий характер. Тогда борщ, сало, горилка и – ух! – с гиканьем до Парижу!
Ну а дух странствий, дорога – созвучны цыганским напевам.
Вообще, конечно, странно, как сочетаются во мне столь противоположные ипостаси. Но со временем я привык и даже стараюсь извлекать пользу из этого многообразия, в разных обстоятельствах активируя ту или иную часть моего внутреннего мира.
В конце концов, каждый человек, живущий сегодня на этой земле, является лишь верхушкой своего родового древа, а что было там, у корней, сто или тысячу лет назад – одному богу известно.
Я искренне полагал, что такой музыкальный код есть у всех, особенно у представителей народов с древней историей и традициями. Но как быть с американцами? Не с теми, что из глубинки Арканзаса или Монтаны, с ними как раз всё понятно: кантри и всё такое. А с «пилигримами глобализации»?
Например, мой шеф, он же подопечный, он же охраняемое лицо – Хилл Кенни. Сорока шести лет от роду, появившийся на свет в Техасе, живший в Бельгии, где цыгане активно не кочевали.
Работал Кенни кризисным менеджером в крупной транснациональной компании. В момент нашего соработничества он исполнял обязанности генерального директора табачной фабрики – в прошлом имени профессора А. И. Смирнова, а теперь носящей не менее славное имя товарища Филипа Морриса.
Сухощавый, долговязый американец с маленьким орлиным носом, загнутым крючком. Ходил янки, как и полагается, в джинсовом костюме небесного цвета. Передвигался странно: небольшими шагами, но широко расставив ноги и слегка отклячив зад. Складывалось впечатление, что он только что слез с бешеной лошади после родео, а нормальный шаг ему мешают сделать не только отбитое мужское достоинство, но и шпоры, прикреплённые к сапогам. Именно такой ковбойской походочкой Хилл Кенни вошёл в ресторан.
Только в одном заведении нашего города пели цыгане. Пели хорошо, талантливо, я бы сказал, душевно. Вот и сейчас совсем юная представительница вольного народа исполняла мою любимую, знакомую с детства песню. Ту самую, что пела девочка с уникально низким для своего возраста голосом в фильме «Табор уходит в небо», встречая дорогого гостя Лойко Зобара, приехавшего в табор.
Услышав пение цыганки, американец преобразился. Плечи распрямились, глаза заблестели, руки пригладили техасскую шевелюру – и мой подопечный с головой нырнул в театрализованный ресторанный табор.
Наутро Хилл очень страдал. Не знаю, кто внушил ему, что цыгане – это плохо. Такое могли сделать только какие-нибудь «условные фашисты», люто ненавидевшие кочующий народ.
Как бы то ни было, каждую смену мне приходилось выслушивать утреннюю исповедь охраняемого лица.
– Саша, я обожаю цыган, – говорил американец виноватым тоном, весьма доверительно. – Разве это плохо? – трагически вопрошал он, закатывая глаза.
Я как мог старался успокоить техасца:
– Всё нормально, Хилл. Цыган любили Пушкин, Толстой и Достоевский. Даже Брежневу они нравились.
– Как, и Брежневу? – американец хватался за голову. Из чего я заключал, что пример с Леонидом Ильичом был неудачным. Видимо, мы оба были жертвами пропаганды холодной войны. То есть я относился к Брежневу в целом положительно, а он в основном отрицательно.
Хилл честно пытался бороться со своим «позорным недугом» – цыганщиной. Видимо, он дал себе клятву никогда не ездить в табор, то есть в ресторан, где пели ромалы. Но сдержать обещание удавалось не всегда, например, в очередной тяжёлый день, когда ЧП следует за ЧП: то доходность фабрики упадёт, то наши работяги спьяну запорют какой-нибудь дорогущий импортный агрегат. Угрюмый Хилл выходил из офиса, плюхался в служебный «Форд Маверик» и мрачно говорил: «Поехали»!
На вопрос водителя: «Куда?» он молча кивал головой в мою сторону, мол, он знает, что означало одно: «К цыганам!»
Водила