Скачать книгу

к чести, забияка в ссоре,

      Готовый славу бренную искать

      Хоть в пушечном жерле. Затем судья

      С брюшком округлым, где каплун запрятан,

      Со строгим взором, стриженой бородкой,

      Шаблонных правил и сентенций кладезь, —

      Так он играет роль. Шестой же возраст —

      Уж это будет тощий Панталоне,

      В очках, в туфлях, у пояса – кошель,

      В штанах, что с юности берег, широких

      Для ног иссохших; мужественный голос

      Сменяется опять дискантом детским:

      Пищит, как флейта… А последний акт,

      Конец всей этой странной, сложной пьесы —

      Второе детство, полузабытье:

      Без глаз, без чувств, без вкуса, без всего.

(Пер. Т. Щепкиной-Куперник)

      Колесо Жизни, именуемое Фортуной. Гравюра на дереве. 1460. Британская библиотека, Лондон

      Семь возрастов человека, упоминаемых здесь, соотносятся с семью планетами (так: солдат – Марс, любовник – Венера, судья – Юпитер, старик – Сатурн). Медик и астролог Генри Кафф, озвучивая типичные представления той эпохи о взаимоотношении планет и периодов человеческой жизни, писал, что «наше пребывание в этом мире делится на семь сроков, и астрологами каждому из них приписана своя планета-управитель; наше детство отдано мягкому и влажному наставничеству Луны: она окутывает нас нежным влиянием, столь благоприятным для всего, что еще только должно созреть; в подростковый период над нами властвует Меркурий, склоняя нас к занятиям спортом, беседам и учению; Венера ведет нас в годы, когда пышным цветом распускается в нас сладострастие; благодаря животворному воздействию Солнца переходим мы от желания простых наслаждений к возвышенным и взвешенным суждениям о мире. Марсу, суровому богу войны, положены свои пределы, вступая в которые, мы научаемся новому: придав нам храбрости и оттачивая наш дух, прежде вялый и слабый, он заставляет нас исполниться дерзости свершений и искать поле битвы; в зрелом возрасте благодаря воздействию Юпитера мы обретаем устойчивость и постоянство, а они – залог важности и солидности; в дряхлом и согбенном возрасте, протекающем под неблагоприятным влиянием Сатурна, планеты, качество которой – сухость, мы вынуждены испить чащу горькой немощи, вызванной неистовством обрушившихся на нас болезней и старческим слабоумием».[19]

      Сама же шекспировская формула «Весь мир – театр» была лишь артикуляцией общих мест эпохи, остро ощущавшей хрупкость и ненадежность любой ситуации. Но само это ощущение порождало и иное: человек начала Нового времени чувствовал необходимость «хорошо играть» на подмостках судьбы:

      Что наша жизнь? – Комедия о страсти.

      Бравурна увертюра в первой части.

      Утроба материнская – гримерка

      Комедиантов слишком расторопных.

      Подмостки – мир, и зритель в сей юдоли —

      Господь, – шельмует за незнанье роли.

      Как занавес после спектакля – тьма

      Могилы ждет, бесстрастно-холодна.

      И вот, фиглярствуя, идем мы до конца.

      Но в миг последний – маску прочь с лица.

(Пер.

Скачать книгу


<p>19</p>

Cuffe Henry. The Differences of the Age of Man's Life. London, 1607. P. 120–121.