LITMIR.BIZ

Скачать книгу

акушерка, посматривая на молчавших братьев. – Вам будет легко с ним, Василий Иванович.

      – А с графом-писателем? – спросил Федор.

      – Не скрою, граф – человек сложный, но я убеждена, что Василий Иванович уживется с кем угодно.

      – Извините, уживаться не привык, – сухо сказал Василий Иванович. – Да, не привык! И к тому, чтобы лакеи в белых перчатках обеды подавали, тоже не привык.

      – Помилуйте, Василий Иванович, какие белые перчатки?

      – Благодарствую за хлопоты, уважаемая Мария Ивановна, но это место не для меня. Да, да, не для меня. Катя! Вспомни наши разговоры, наши клятвы на корабле, наши мечты.

      – Василий Иванович, голубчик, что вы говорите! Граф чрезвычайно демократичен…

      – Ха-ха! – громко сказал Федор. – Демократичный граф – это прекрасно!

      – Извините, Мария Ивановна, ради бога, извините, – строго повторил Василий Иванович. – Это предложение я не могу принять… Да, не могу! Не могу изменить своим идеалам, хотя это, возможно, и смешно. Не могу! И поэтому оставим этот разговор.

      Над столом повисла неприятная тишина. Только чуть звякали ложечки.

      – А у нас доктор Браудэ был, – сказала Екатерина Павловна. – Федора Ивановича смотрел…

      И, заплакав вдруг, быстро вышла из комнаты.

      Глава шестая

1

      Заместителем командира 74-го пехотного Ставропольского полка был полковник Евгений Вильгельмович Бордель фон Борделиус. Эта звучная фамилия служила предметом постоянных офицерских острот, однако острить дозволялось лишь однополчанам, да и то не впрямую, а с намеком: тонкостью этого намека и оценивалась глубина остроумия. Офицеры изощрялись как только могли, ревниво следя за исполнением договорных условий; нарушителей одергивали неукоснительно и строго.

      Сам Евгений Вильгельмович – человек отменного хладнокровия и уравновешенности, не позволявший себе повышать голос даже на солдат, – относился к шуткам в собственный адрес с живейшим любопытством, а наиболее удачные остроты записывал для памяти. И если они повторялись, говорил: «Вчера, поручик, вы изволили использовать остроумие трехмесячной давности: впервые на эту тему проехался капитан Дмитрий Афанасьевич Сашальский. Либо изобретите что-либо новенькое, либо смените цель. У нас в полку есть капитан Арендт, поручик Кандиляри, подпоручик Макроплио или младший врач Опеньховский. Попробуйте поговорить касательно „арендтной“ платы, прикажите как-нибудь зажечь „кандиляри“ или назовите подпоручика Микроплио: может быть, это поднимет ваш престиж острослова». Говорил он ровным скрипучим голосом, всегда длинно и нудно, и проштрафившийся надолго запоминал выволочку. Если же острота оказывалась свежей, полковник заносил ее в книжечку, ставил дату и с чувством жал руку автору.

      Об этом рассказал портупей-юнкеру Владимиру Олексину подпоручик Герман Станиславович фон Геллер-Ровенбург – нервозно-живой, скорее крикливый, чем звонкий, имеющий неприятную привычку хрустеть длинными костлявыми пальцами. Он был оставлен с дежурной частью при

Скачать книгу