Честные папоротники - Виталий Шатовкин

Скачать книгу

поэтического поля, вы сможете оказаться в пространстве, у которого нет последнего словесного определения, как и у вас самих, в том ускользающем объеме, из которого и творятся стихи, вещи мира и мы сами. Он-то и обозначен, прежде всего, как подоснова всего в пропадающей и возникающей поэтике «Честных папоротников». И поймав это зияние с помощью усложненного слова, вы, возможно, лучше почувствуете то, что лежит по ту сторону слова – Бытие мира и Бытие себя.

Андрей Тавров

      Часть первая

      [Я]

      «Я плыл, я тёк, я дребезжал – покуда был…»

      Я плыл, я тёк, я дребезжал – покуда был

      расчетвертован, и выемкой осиных

      жал – весь алфавит на мне

      наколот. Где буквы лязгом позвонков —

      одна к одной – бурлящим градом —

      сплетались сотней узелков,

      -–

      станочницей и

      шелкопрядом.

      Неверленд

      Колосс на глиняных ногах – возможно, ночь так видится

      ребёнку, переживающему страх не меньший, чем

      родимое пятно – в районе локтевого сгиба —

      кирпич влетающий в окно – на берег

      выпавшая рыба. Кровит её надорванный плавник, пока

      вокруг срастаются краями – тень шторки и ночной

      кошачий крик – не покидай убежище своё в

      надежде перепрятать страшный сон

      и рассказать о нём на утро маме. Сойдёт за наводнение

      испуг – ты вспомнишь, первый раз катился с горки,

      стояла женщина бетонная без рук – изнанка

      облака и праздничная гжель – а над

      заливом пятнышко моторки – неслось как шмель. Храня

      от глаз чужих благую весть, покуда зреют огоньки

      миндалин, оно – то разрасталось до небес —

      цветная скатерть с общего стола – то

      исчезало, то врастало в камень, то становилось тоньше,

      чем игла. И не найдёшь в кармане, как ни шарь, а

      если спросят: ничего не видел, неопалимый

      шепотом кустарь – придонный узелок

      -–

      трескучих мидий.

      Сургучный мальчик

I.

      В оконной раме вспыхнет наугад – нательный крест и

      запертая птица – нет ожиданий – горбится печаль:

      войдёшь в неё, она начнёт двоиться и клеить

      твёрдый знак на календарь. Наш город

      выгнут – соевый стручок, кулак разгульный – тромб в

      груди тирана – клубничных трещин равномерный

      срез – здесь мальчик лепит тень аэроплана и

      дальше с ней живёт наперевес. Хранит

II.

      в слезах не воздух – мыльный шар – поддужный лязг

      и певчий колокольчик, над язычком его стрекочет

      луг и застревает мятликом в подмышках, а он

      замрёт на месте, сделав круг, и встанет,

      словно циркуль – без одышки. Так смерть видней. Не

      вытолкнуть

Скачать книгу