Беньямин и Брехт – история дружбы - Эрдмут Вицисла

Скачать книгу

видел сложные взаимоотношения, в которых «опасности» и «плодотворное воздействие» действовали амбивалентно. Беньямин редко выражался яснее, чем в этой саморефлексии, когда утверждал, что неотъемлемой частью его мышления как раз и была попытка сочетания противоположных позиций13. Упомянутая, но нескрываемая очевидная опасность заключалась, как можно предположить, в том, что вместо сочетания крайностей можно застрять в одной из них. Беньямин видел плодотворность таких отношений в возможности вместе с другими совершать поступки и переживать ситуации, альтернативные испытанным им ранее, тем самым обостряя мышление. Тот факт, что Беньямин объяснял эту существенную особенность своей натуры на примере отношений с Брехтом, говорит о полной невозможности задним числом преуменьшать значение Брехта для Беньямина.

      В письмах к тем, кто, по его мнению, мог быть настроен к Брехту критически, Беньямин старался о нем не упоминать по незначительным поводам14. Это заметно по черновику письма Фридриху Поллоку, административному директору Института социальных исследований, написанному в июле 1938 года. Беньямин вычеркнул из описания своего распорядка дня, построенного им «так, чтобы создать оптимальные условия для работы», фрагмент о том, что он проводит весь день в доме Брехта, ест у него и играет с ним каждодневную партию в шахматы40. Это не стилистические исправления, а пример удаления из сообщения сведений, которые могли повлиять на финансовую поддержку от Института. Такая тактическая избирательность, названная Адорно приспособлением к адресату, формой дипломатии41, никак не противоречила искренности в случае прямого ответа; и то и другое – реакция Беньямина на настороженность и враждебность. Особенно весомы в обсуждении отношений Беньямина и Брехта были мнения Шолема и Адорно. Изначально отношение Шолема к их тесному общению было сдержанным. Его интерес к Брехту был весьма умеренным. Беньямин буквально навязывал Шолему некоторые работы Брехта, чтобы потом безнадёжно ожидать его суждений о них15. По прошествии времени Шолем признал важность этой дружбы для Беньямина, сказав, что Брехт

      на протяжении многих лет завораживал Беньямина – ведь Брехт был единственным писателем, за которым Беньямин мог наблюдать вблизи, погружаясь в процесс творчества великого поэта. Во многом он разделял и увлечение Брехта коммунизмом с изначально сильным привкусом анархии42.

      С Брехтом в его жизнь тогда «вошёл совершенно новый элемент – стихийная сила в подлинном смысле слова»43. Однако роль Брехта в попытке Беньямина включить «исторический материализм в свое мышление и творчество и даже загнать мышление и творчество в рамки этого метода» вызывала у Шолема довольно агрессивную реакцию:

      Брехт как человек более жёсткий оказал значительное влияние на более чувствительную натуру Беньямина, в котором не было ничего от борца. Однако я бы не стал утверждать, что это принесло Беньямину хоть какую-то пользу,

Скачать книгу

<p>13</p>

Буркхардт Линднер в 1978 г. первым указал на программный характер этого отрывка из письма к Адорно: оно читается как «ранее отсутствовавшее заявление» (Lindner B. Walter Benjamin im Kontext. 2., erw. Aufl. Königstein / Ts.: Athenäum, 1985. S. 7).

<p>14</p>

Например, сообщая Шолему, Гретель Карплус и Адорно о планах выступать с лекциями о немецком авангарде в Париже, Беньямин не упомянул, что темой лекций является Брехт (Беньямин В. – Шолему Г. Письмо № 836 от 3 марта 1934 // GB IV. S. 357; Беньямин В. – Карплус Г. Письмо № 840 от 9 марта 1934 // Ibid. S. 367; Беньямин В. – Адорно Т.-В. Письмо № 850 от 9 апр. 1934 // Ibid. S. 391).

<p>15</p>

Беньямин постоянно жаловался, что Шолем не писал ему о текстах Брехта, а Шолем выражал «сдержанность в письмах по отношению ко многим произведениям, которые Вальтер мне нахваливал. Например, “Трёхгрошовый роман” я считал низкопробным продуктом» (Шолем Г. Вальтер Беньямин. С. 337). Неприязнь Шолема также упомянута в переписке между Беньямином и Китти Маркс-Штейншнайдер. Беньямин встретился с Китти Маркс-Штейншнайдер в Берлине в 1933 г. незадолго до её эмиграции и одолжил ей корректуру «Матери» Брехта (Benjamin W. / Scholem G. Briefwechsel. S. 412). Получив бумаги назад, Беньямин писал: «Прежде всего, я хочу поблагодарить Вас за возвращение книг Брехта и Музиля. Не могли бы Вы написать мне, что думаете о каждой. Я легко переживу разочарование в отношении второго, но не первого, так как, насколько я помню, Шолем намекнул мне, что он принялся за чтение “Матери”. Поэтому Ваше молчание о ней станет эхом, доносящимся даже через океан. Прошу Вас ответить, верны ли мои догадки?» (Беньямин В. – Маркс-Штейншнайдер К. Письмо № 805 от 22 авг. 1933 // GB IV. S. 281). В ответе от 14 сент. 1933 г. она писала: «Вы лишь отчасти угадали насчет “Матери”. Я давала ему эту книгу, но забрала, когда он сказал, что начинал, но не собирается дочитывать до конца» (WBA 91/5V–6).