LITMIR.BIZ

      Чистильщик беседует с доном Леонардо.

      – Мы, Мелендесы, – говорит ему дон Леонардо, – древний ствол, находящийся в родстве с самыми исконными кастильскими фамилиями; некогда мы распоряжались судьбами и достоянием людей. Теперь же, видите сами, я почти выброшен на la rue[8]!

      Чистильщик смотрит на дона Леонардо с восхищением. Тот факт, что дон Леонардо его ограбил, присвоил его сбережения, видимо, наполняет его восторгом и преданностью. Нынче дон Леонардо разговорился, и чистильщик, млея от счастья, кружит у его стула, как комнатная собачонка. Правда, бывают дни менее удачные, когда дон Леонардо и не глядит на него. В такие злополучные дни чистильщик подходит на цыпочках, заговаривает униженно, еле слышным голосом:

      – Что вы сказали?

      Дон Леонардо даже не отвечает. Но чистильщик, не смущаясь, снова обращается к нему:

      – Ну и холодный же денек!

      – М-да.

      Тогда чистильщик расплывается в улыбке. Он счастлив, он готов отдать еще шесть тысяч дуро, только чтобы с ним были любезны.

      – Позвольте немного навести глянец?

      Чистильщик становится на колени, и дон Леонардо, который обычно даже не удостаивает его взглядом, нехотя ставит ногу на железную подставку на его ящике.

      Но сегодня все по-иному. Сегодня дон Леонардо в хорошем настроении. Наверно, у него наметился в общих чертах предварительный проект какого-нибудь крупного акционерного общества.

      – В былые времена, о, mon Dieu[9], если кто-нибудь из нашей семьи появлялся на бирже, ни один человек не покупал и не продавал, пока не увидит, что делаем мы.

      – Да, удивительное дело!

      Дон Леонардо неопределенно кривит рот, выписывая рукой в воздухе какие-то иероглифы.

      – Нет ли у вас курительной бумаги? – спрашивает он у человека за соседним столиком. – Хотел, видите ли, свернуть сигарету и, вдруг оказывается, не захватил бумаги.

      Чистильщик молчит, не вмешивается – он знает, что ему так положено.