LITMIR.BIZ

      Однако вернёмся к парикмахерской. Яшке в ней нравилось почти всё. От несвежей простынки, которой тебя туго обматывали за горло, предварительно встряхнув, чтобы выколотить из неё волосинки, оставшиеся от предыдущего клиента, до мягких и ловких рук парикмахера, парящих над глазами и пощёлкивающих в воздухе тонкими ножницами. Лёгкими, но настойчивыми толчками эти руки поворачивали в нужном направлении голову подстригаемого и смахивали с ресниц уже его собственные, только что срезанные волосинки.

      Стрижка было поистине священнодействием. Или торжественным жертвоприношением золотистых Яшкиных кудряшек какому-то высшему парикмахерскому божеству.

      Он сидел в кресле, боясь шелохнуться, и лишь разглядывал в зеркале, как руки парикмахера порхают в воздухе лёгкими белыми чайками. Мельком он поглядывал на флакончики и непонятные тюбики и коробочки, стоявшие перед зеркалом, и никогда их в его присутствии не открывали. В них было наверняка что-то не менее волшебное, чем во флаконах с уже знакомыми одеколонами.

      Всё происходящее было наполнено таинственностью и каким-то скрытым смыслом, постичь который Яшке, дилетанту с улицы, было не суждено.

      Но рано или поздно процесс стрижки заканчивался. Торжественная месса в исполнении парикмахера подходила к концу, и мальчика, всё ещё очарованного и завороженного, те же лёгкие руки извлекали из тугой простыни и мягко подталкивали встать и посмотреть на себя в зеркало со всех сторон.

      – А одеколон? – начинал хныкать Яшка, если в конце стрижки его не опрыскивали.

      Мама, настороженно следившая за стрижкой за его спиной, всегда отвечала:

      – Маленький ещё. Детям одеколон не положен. Спроси у дяди парикмахера.

      Он с надеждой глядел на парикмахера, и тот великодушно кивал головой:

      – Если ребёнок просит, то нельзя ему отказывать. Не расстраивать же человека!

      Его взор больше не горел вдохновением, потому что процесс творения был завершён, и парикмахер лишь лениво встряхивал простыню перед тем, как усадить в ещё не остывшее кресло следующего клиента, которого через минуту он так же туго запеленает и примется за свою божественную работу снова…