LITMIR.BIZ

      Как беззащитен ты, великий!

      Беспомощен… И как могуч!

      Над головой вороньи крики

      Ужасней самых тёмных туч.

      Задумался поэт и шляпу

      В глубоком размышленье снял,

      Как будто бы стальному кляпу

      Он тайну жизни поверял.

      Увы! Всё это бесполезно:

      Ворона не слезу прольёт —

      С бесцеремонностью железной

      Вонючий выплеснет помёт.

      И кудри чёрные поэта

      Враз побелеют от него.

      Я с горечью замечу это

      Нахальной птицы торжество.

      Я рад бы взять ведро и швабру,

      Ведрить и швабрить с порошком,

      И серость изловить за жабры

      Да отметелить хорошо.

      Но вижу: нет у ней предела,

      Нет ни начала, ни конца,

      Душа отсутствует, и тело,

      И выражение лица.

      Запахнет паленым и серой.

      Где царь? где узник? где их червь?

      Чернь побледнеет – днеет серость,

      Сгустится серость – реет чернь.

      На площади кусты из терний.

      Дождём грядём – сквозь них идём.

      Как много серости и черни

      И мало света ясным днём!

      Что могут неуклюже слизни?

      На них с рождения печать,

      А мы должны его при жизни

      И после смерти защищать.

      Душа поэта не остынет

      Во вдохновении своём.

      Глас вопиющего в пустыне

      Вопит с пустынею вдвоём.

      Есть святая святых – есть святые дороги,

      Даже буквы в названиях сумрачных строги.

      Неотмирность возвысила их и хранит,

      Опершись на холодный, но вовсе не вечный гранит.

      Этот памятник – здешний и рос на глазах у народа,

      Он от мира сего, и дворянская честь – в нём порода.

      Свой для площади, свой для пространной страны,

      Много лет без войны простоял у небесной спины.

      Почему же взорвали у бронзовых ног тишину?

      Почему объявили повторно поэту войну?

      Он стоит равнодушно-спокойный на вид,

      Вход в метро для него – погруженье в Аид.

      Запах тлена скрывается запахом дыма,

      Чья-то ненависть к людям вонюча, едка, нелюдима,

      Застилает глаза, разрастается вширь без помех,

      А поэт-тайновидец смотрел в тот момент глубже всех.

      Он увидел и трупы, и чистую кровь, что засохла,

      Вперемешку валялись кровавые камни и стёкла.

      В развороченном и покорёженном слое

      Притаилось всё дикое, тёмное, злое.

      Всё, что было геройством в умерших веках,

      Обернулось простой сединой на висках.

      Генералы, и маршалы, и президенты!

      Ваши подвиги рьяные беспрецедентны,

      Ваши

Скачать книгу