LITMIR.BIZ

      Мужик кликнул сына. Вышел коренастый парень, в руках он держал масляный фонарь. Оглядел нас и заулыбался. Мужик строго сказал:

      – Ну что лыбишься, Мишка? Чего, барышень сроду не видел? Веди, эвон, лошадей! Поставь в сарайку, а то околеют.

      Он пригласил нас в дом. Я зашла, с опаской огляделась. Это была обычная деревенская изба, чем-то напоминающая Анькину. Я поняла, что проживают здесь простые крестьяне среднего достатка. Обычная деревня, подчиняющаяся власти императрицы. Я вздохнула с облегчением и стала греться у печки. Вошла хозяйка и всплеснула руками.

      – Батюшки, барышня… как же ж вы не околели в таком-то виде? Шубка-то на вас совсем тоненька, и сапожки какие-то бамажные.

      Я вытянула ноги к печи и не могла пошевелить пальцами – промерзла до костей. Холод сковал всё во мне. Казалось, если по мне стукнуть молотком, то вся я рассыплюсь в ледяную крошку.

      Хозяйка хлопотала вокруг, усаживая меня поудобнее, стянула с печки какую-то одеялку, начала меня кутать.

      – Ой, замерзла, совсем замерзла… Сымайте скорее свои бамажки.

      Я улыбнулась, таким смешным показалось мне слово «бамажки», и попыталась расшнуровать сапожки, но пальцы не слушались. Я едва справилась с ними, разулась, снова вытянула ноги к печке… и так мне стало хорошо, тепло, что я тут же, прямо сидя, провалилась в глубокий сон. Только почувствовала, как Анюта поднимает меня и пытается положить на печку.

      – Куда тащишь, отстань.

      – Да замолчи ты, окаянная, еще противится. Как ты мне надоела… иди на печку, отогревайся. – Впихнула меня на лежанку и сама легла рядом. Я свернулась калачиком и уснула в этом добром теплом доме, и на тесной жесткой печке мне было так хорошо, что казалось, лучше и быть не может.