LITMIR.BIZ

«Первый майский день 1767 года не обманул ожиданий жителей Москвы. Этот прелестнейший из праздников на Руси из года в год отмечался массовым выездом в расположенную всего в нескольких верстах от Первопрестольной рощу; но поскольку заморозки или дождь слишком часто омрачали людям радость, они уже за много дней до предстоящего события с опаской поглядывали на каждое облачко. Только на сей раз день выдался по-настоящему майский, деревья покрылись молодой зеленой листвой, а на кустах распустились первые цветы; со всех сторон доносилось бодрое щебетание птиц, и небосвод голубым шатром раскинулся над деревней царской резиденции…»

Подробнее

«– Раскрыт новый заговор гвардейцев! С таким утренним приветом 23 мая 1765 года Орлов ворвался в опочивальню императрицы Екатерины Второй…»

Подробнее

«Зимой 1775 года, когда императрица Екатерина Вторая в бывшей столице, Москве, с невиданной пышностью и размахом чествовала победителей в войне с турками, несколько семей русских поместных дворян в Тульской губернии объединились, чтобы в привычном кругу и на свой лад тоже отпраздновать новые триумфы родного воинства и отечества…»

Подробнее

«В маленьком будуаре, зеленые шелковые обои которого делали его похожим на большую, увитую листвой беседку, напротив очаровательной женщины сидел молодой человек красивой наружности и держал шелковые нитки, которые та наматывала на небольшой валик из слоновой кости…»

Подробнее

«Это было в берлинской консерватории. Я слушал лекцию по истории музыки, которую читал профессор Куллак. Он рассказывал о знаменитых пианистах, и в их числе назвал Теодора Дэлера. Куллак очень тепло говорил о нем, как о виртуозе и композиторе, о его прелестных салонных пьесах и знаменитых двенадцати этюдах и закончил свою речь таким замечанием: – Он исчез так же внезапно, как и появился; никто не знает, что сталось с ним…»

Подробнее

«…Потемкин в сердцах топнул ногой, когда ему сообщили о прибытии последнего, ибо ни секунды не сомневался в том, что миссия князя в его предприятиях могла означать только перемирие и была делом рук его недругов при дворе, главным образом Воронцова, которого Безбородко поддерживал. Но заносчивый тавриец так же хорошо понимал, что князь является любимцем императрицы и что в данном случае следует проявить предупредительную обходительность и тонкость, а посему он принял статс-секретаря с подчеркнутой любезностью…»

Подробнее

«Дидро энциклопедист, философ и критик, одаренный новеллист, его «Племянника Рамо» и «Жака-фаталиста» мы и сегодня еще читаем с тем величайшим удовольствием, какое доставляют лишь поистине классические творения – в повседневном существовании проявлял тот же хлесткий и едкий юмор, то же неизменно находчивое остроумие, что и в своих писаниях, которые, по меньшей мере, столь же заставили опасаться его, как и снискали любовь к нему не только в его отечестве, но сделали писателя опасным и любимым везде, где в ту пору французский язык господствовал, – в науке, литературе и обществе, а это без малого весь образованный и полуобразованный свет…»

Подробнее

«Пехотный полк Преображенской гвардии заступил на караул по Зимнему дворцу. Стояло раннее лето, а царица Екатерина Вторая, казалось, даже не задумывалась о том, чтобы сменить торжественный Санкт-Петербург на идиллическое пребывание в своей загородной резиденции, Царском Селе…»

Подробнее

«Ранним теплым летним вечером тысяча семьсот восемьдесят пятого года в густых и тенистых зарослях Царскосельского парка молодой художник устроил ателье под открытым небом. Его стройная фигура и благородные очертания головы с жгучими темными глазами с первого взгляда выдавали в нем итальянца. Он примостился на большом валуне и рисовал стоявшую перед ним модель – молодую, с белокурыми волосами и налитой уже грудью крестьянскую девку, которую, преодолев ее стыдливое сопротивление, он похитил для высоких надобностей искусства с расположенного поблизости гусиного пастбища. Внезапно ветви зеленой обители муз с шумом раздвинулись, и перед ними предстала женщина объемом в голландскую сельдяную бочку…»

Подробнее

«Между подстриженными рядами живой тисовой изгороди Царскосельского парка, которая подобно отполированным до блеска зеленым стенам поднималась слева и справа от дорожки, прогуливались две, облаченные в лежащие крупными складками тяжелые шелка, молодые женщины и вели веселый непринужденный разговор. По тому, как они смеялись и время от времени гонялись за пестрыми весенними мотыльками, никто бы не догадался, что эта изящная рука одной из них, сейчас с такой беззаботностью поигрывавшая веером, в то же время с мужской энергией сжимала скипетр и правила крупнейшей европейской империей. Это была царица Екатерина Вторая, по-прежнему цветущая неувядающей, почти девической красотой…»

Подробнее