LITMIR.BIZ

Успех Дональда Трампа во многом предопределен тем, что он не человек, а персонаж. И не только актер, сыгравший несколько эпизодических ролей в американской массовой культуре. Можно выделить 7 последовательных масок, которые он сменил за три года кампании. Все эти маски узнаваемы, хорошо известны, а то, что они противоречат друг другу, так от актера постоянства и не требуется. В диапазоне от Дональда Дака до Вилли Старка он воплощает грезы американцев и их страшные сны.

Подробнее

Русский паралимпиец продолжает восприниматься в мире как сверхчеловек, вызывая ужас и зависть у врагов, восторг и удивление у соперников. Оказывается, именно Русский инвалид, как назывался знаменитый исторический журнал, всегда был одной из главных тем Русской литературы. Герасим, капитан Копейкин, Корчагин – лишь верхушка этого айсберга.

Подробнее

«Сегодня мы поговорим с вами о символике еды в мировой литературе, и тому есть три причины. Первая – довольно очевидная. В кризисные времена человека должно выручать воображение, он должен уметь думать о еде абстрактно и с помощью нейролингвистического программирования насыщать себя. В свое время Диоген – как известно, человек кинического склада – публично мастурбировал, говоря: «Вот бы и над голодом получить такую власть». Утолять голод простым поглаживанием брюха. На самом деле это возможно. В свое время я перестал пить именно благодаря этому…»

Подробнее

«Лекция посвящена творчеству русского классика Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина, более всего пострадавшего от того, что в России был примерно семидесятилетний период марксистского литературоведения, которое совершенно замолчало или извратило этого, в сущности, глубоко религиозного писателя. Из него сделали памфлетиста, причем памфлетиста третьеразрядного, от всего его наследия более или менее актуальными и входящими в повседневный круг чтения остались только сказки. И в некоторой степени «Господа Головлевы». Может быть, самое эффектное, но далеко не самое удачное его произведение…»

Подробнее

«Я никогда еще не приступал к предмету изложения с такой робостью, поскольку тема звучит уж очень кощунственно. Страхом любого исследователя именно перед кощунственностью формулировки можно объяснить ее сравнительную малоизученность. Здесь можно, пожалуй, сослаться на одного Борхеса, который, и то чрезвычайно осторожно, намекнул, что в мировой литературе существуют всего три сюжета, точнее, он выделил четыре, но заметил, что один из них, в сущности, вариация другого. Два сюжета известны нам из литературы ветхозаветной и дохристианской – это сюжет о странствиях хитреца и об осаде города; в основании каждой сколько-нибудь значительной культуры эти два сюжета лежат обязательно…»

Подробнее

«Этой лекции сопутствует добрый дух скандала, как сказал когда-то Набоков о книге Годунова-Чердынцева, потому что без скандала нет успеха. Дело в том, что наша предыдущая лекция сподобилась вызвать гнев сообщества «РУ. Пелевин». И они даже обещали сегодня обязательно прислать кого-нибудь из своих людей, чтобы дать мне по лбу, не знаю только – морально или физически. В любом случае, я вас, ребята, приветствую, потому что благодаря вам я многое понял…»

Подробнее

«Мы имеем с вами отличный шанс убедиться, что главное в успехе лекции – не лектор, а тема. Потому что Виктор Пелевин – писатель, который доставляет нам, как сказали бы китайцы в английском переводе, «triple delight» – знаменитое название блюда из трех составляющих: морупродуктов, мяса и курицы…»

Подробнее

«Сегодняшняя наша ситуация довольно сложна: одна лекция о Пастернаке у нас уже была, и второй раз рассказывать про «Доктора…» – не то, чтобы мне было неинтересно, а, наверное, и вам не очень это нужно, поскольку многие лица в зале я узнаю. Следовательно, мы можем поговорить на выбор о нескольких вещах. Так случилось, что большая часть моей жизни прошла в непосредственном общении с текстами Пастернака и в писании книги о нем, и в рассказах о нем, и в преподавании его в школе, поэтому говорить-то я могу, в принципе, о любом его этапе, о любом его периоде – их было несколько и все они очень разные…»

Подробнее

«Нам, скромным школьным учителям, гораздо приличнее и привычнее аудитория класса для разговора о русской классике, и вообще, честно вам сказать, собираясь сюда и узнав, что это Большой зал, а не Малый, я несколько заробел. Но тут же по привычке утешился цитатой из Маяковского: «Хер цена этому дому Герцена» – и понял, что все не так страшно. Вообще удивительна эта способность Маяковского какими-то цитатами, словами, приемами по-прежнему утешать страждущее человечество. При том, что, казалось бы, эпоха Маяковского ушла безвозвратно, сам он большинством современников, а уж тем более, потомков, благополучно похоронен, и даже главным аргументом против любых социальных преобразований стало его самоубийство, которое сделалось если не главным фактом его биографии, то главным его произведением…»

Подробнее

«Ильф и Петров в последнее время ушли из активного читательского обихода, как мне кажется, по двум причинам. Первая – старшему поколению они известны наизусть, а книги, известные наизусть, мы перечитываем неохотно. По этой же причине мы редко перечитываем, например, «Евгения Онегина» во взрослом возрасте – и его содержание от нас совершенно ускользает, потому что понято оно может быть только людьми за двадцать, как и автор. Что касается Ильфа и Петрова, то перечитывать их под новым углом в постсоветской реальности бывает особенно полезно. Но поскольку мы уже разговариваем цитатами из них, мы к ним возвращаемся очень редко…»

Подробнее