LITMIR.BIZ

Скачать книгу

вышло из употребления, да и особым термином никогда не служило. Признаюсь, так и не понял, почему завистник именуется множеством ярких метафорических сравнений, а «завидуемый» остается в полном словесном забвении? Возможно, первый, обуреваемый стремлением «сровнять счет», более активен, а потому заметен? Второй-то просто живет и радуется жизни. Обратили внимание, ни в одном из языков нам не встретились слова, указывающие на объект зависти? Не потому ли, что люди способны позавидовать чему угодно: форме носа, причем любой, должности, тоже любой, возрасту, здоровью и даже болезни. Никогда не забуду: в детстве старший сын тяжело болел свинкой и за соблюдение постельного режима был вознагражден желанной игрушкой и дефицитным в ту пору лакомством. Младший сын искренне сочувствовал брату, активно помогал за ним ухаживать, а вскоре после его выздоровления, как бы ни к кому не обращаясь, тихо сказал: «Я тоже свинку хочу». С этого момента в лексиконе семьи возник обобщенный термин для обозначения всего, чему можно позавидовать, – свинка. В естественных языках аналога «свинки» найти не удалось.

      Зато в каждом из них нетрудно разглядеть явную противоречивость, точнее, нескрываемую двойственность словесного портрета зависти. Она предстает то как неукротимая, огненная стихия, разжигающая неугасимое пламя (костер, пожар, зарево и т. п.) в душе завистника, то как звероподобное существо, терзающее, рвущее, гложущее, колющее, душащее его тело. Кроме того, зависть обладает двумя взаимоисключающими, казалось бы, силами. С одной стороны, созидательной силой желания, подвигающего человека на покорение новых высот; то, что ранее они уже были кем-то «взяты», задает вектор движения и гарантирует возможность восхождения. С другой стороны, зависти присуща разрушительная сила ненависти, требующей не столько личного обладания прельщающим преимуществом другого, сколько его истребления, уничтожения. Не случайны повсеместные сомнения в животворном потенциале зависти, отчетливо проявившиеся в метафорических сравнениях с бездонной дырой, пропастью, кастрированным бараном и т. п. «Пламенные» словесные ассоциации позволяют увидеть в зависти черты неуправляемой аффективной реакции, однако свойственное ей стремление завладеть желанным объектом, принадлежащим другому, требует точного расчета, т. е. не свойственной аффекту мыслительной деятельности.

      Не знаю, как вам, а мне, читатель, семантика зависти во всех четырех языках напоминает клубок разноцветных ниток с множеством торчащих «кончиков», именуемых психологами чувствами, эмоциями, настроениями, мотивацией, влечениями, уровнем притязаний, самооценкой, межличностными отношениями, поведением, деятельностью… Эта многослойная противоречивость и является, по-видимому, причиной того, что почти во всех языках у зависти есть синонимы и ни в одном нет антонима. Не то чтобы попытки изобрести в качестве слова с противоположным значением нечто вроде «милосердной любви» или «сорадования» вовсе не предпринимались

Скачать книгу