Год магического мышления - Джоан Дидион

Скачать книгу

первобытные страхи. Если тот человек, кто задал мне этот вопрос в Больнице Нью-Йорка, ощущал такого рода беспокойство, я могла бы освободить его или ее от лишних переживаний: я бы и сама настаивала на вскрытии. Я бы настаивала на вскрытии, несмотря на то что, собирая материал для книги, неоднократно присутствовала при этой процедуре и в точности знала, как это происходит: как вскрывают грудь, словно курицу потрошат в лавке мясника, стягивают кожу с лица, органы извлекают и взвешивают на весах. Мне доводилось видеть, как следователи из убойного отдела отводят глаза, чтобы не наблюдать за подробностями аутопсии. Но я хотела, чтобы ее провели. Мне требовалось знать, как, почему и когда это произошло. По правде говоря, я бы хотела находиться там, когда будут проводить вскрытие (те прежние вскрытия я наблюдала вместе с Джоном и, значит, должна была присутствовать при его вскрытии. В тот момент в голове у меня прочно зафиксировалась мысль, что он бы присутствовал, если бы вскрывали меня). Но я не думала, что сумею рационально объяснить свое желание, и потому промолчала.

      Если “скорая” отъехала от нашего дома в 10.05 п.п., а смерть была официально установлена в 10.18 п.п., эти тринадцать минут в промежутке – всего лишь оформление бумаг, бюрократия, соблюдение больничного протокола: требовалось удостовериться, что все документы подготовлены, и тот человек, кто должен их подписать, находится под рукой – информировать жену, крепкий орешек.

      Документ, как я потом узнала, именуется “объявление”: “объявлен мертвым в 10.18 п.п.”

      Я должна была верить, что он все это время был уже мертв.

      Если бы я не поверила, что он был уже мертв, я бы терзалась мыслью, что мне следовало найти способ его спасти.

      И я все равно думала, что смогла бы спасти, пока не увидела протокол вскрытия – пример магического мышления, подвид: иллюзия всемогущества.

      За неделю или две до своей смерти, ужиная в ресторане, Джон попросил меня записать кое-что для него в мой блокнот. Он всегда носил с собой карточки для записей, размером три на шесть дюймов, на них было напечатано его имя и их легко было засунуть во внутренний карман. За ужином ему пришла в голову мысль, которую он не хотел упустить, но, пошарив в кармане, он не обнаружил там карточек. “Запиши для меня кое-что”, – сказал он. Это для его новой книги, пояснил он, не для моей – он подчеркнул это потому, что я в ту пору собирала материал для книги, где речь тоже шла о спорте. Вот что он мне продиктовал: “Раньше тренеры выходили после матча и говорили: «Отлично сыграли». Теперь они выходят в окружении полиции, как будто у нас война и они – военные. Милитаризация спорта”. На следующий день я попыталась отдать ему эту запись, но он сказал: “Можешь использовать ее, если хочешь”.

      Что это значило?

      Он уже знал, что сам не напишет книгу?

      Было ли у него какое-то предчувствие, тень? Почему в тот вечер он забыл прихватить с собой на ужин карточки? Разве он не говорил мне, когда я забывала свой блокнот, что от готовности ухватить мысль, когда бы она ни пришла на ум, зависит,

Скачать книгу