Мои печальные победы - Станислав Куняев

Скачать книгу

созидали ее, не щадя живота своего, понимая суровую истину слов вождя: «Мы отстали от передовых стран на 50 – 100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». И чуть было не смяли.

      За несколько месяцев до смерти в стихотворении «Банкет на Урале» Ярослав Смеляков в последний раз безоговорочно поставил точку и благословил добровольную всенародную жертву, вспомнив о том, что первый в его жизни банкет случился в середине тридцатых годов – «в снегах промышленных Урала».

      Я знал, что надо жить смелей,

      но сам сидел не так, как дома,

      среди седых богатырей

      победных домн Наркомтяжпрома.

      Их осеняя красоту,

      на сильных лбах, блестящих тяжко,

      свою оставила черту

      полувоенная фуражка.

      И преднамеренность одна

      незримо в них существовала,

      как словно марка чугуна

      в структуре черного металла.

      Пей чарку мутную до дна,

      жми на гуляш с нещадной силой,

      раз нормы славы и вина

      сама эпоха утвердила.

      Барельефы этих богатырей, отлитые словно бы из каслинского чугуна, не менее величественны, нежели мраморные статуи богов и героев Эллады. А по своей ли, по государственной ли воле вершили они подвиги, поэт различать не хочет, ибо понимает, что обе силы – и внешняя и внутренняя – двигали ими… Недаром же он, трижды попадавший на круги лагерного ада, ни в одном своем стихотворенье ни разу нигде не проклял ни эпоху, ни свою судьбу, ни Сталина, умело использовавшего для строительства оба могучих рычага истории: вдохновение и принуждение. А ведь в шестидесятые годы рядом со Смеляковым уже писали, уже издавались и Солженицын, и Юрий Домбровский, и Варлам Шаламов. Но как ни старалось поэтическое окружение Смелякова – Евтушенко, Межиров, Коржавин и другие искренние или фальшивые певцы революции и социализма добиться от Ярослава осуждения эпохи первых пятилеток, старый лагерник не пошел на самоубийственный шаг и не предал ни своего призвания, ни своей судьбы. А если и прикасался к «высоковольтным проводам» времени, то с какой-то своей, осторожной человечностью.

      Когда встречаются этапы

      вдоль по дороге снеговой,

      овчарки рвутся с жарким храпом

      и злее бегает конвой.

      ………………………………

      И на ходу колонне встречной,

      идущей в свой тюремный дом,

      один вопрос тот самый вечный,

      сорвавши голос, задаем.

      Он прозвучал нестройным гулом

      в краю морозной синевы:

      Кто из Смоленска? Кто из Тулы?

      Кто из Орла? Кто из Москвы?

      И слышим выкрик деревенский,

      и ловим отклик городской,

      что есть и тульский и смоленский,

      есть из поселка под Москвой.

      Ах, вроде счастья выше нету —

      сквозь индевелые штыки

      услышать хриплые ответы,

      что есть и будут земляки.

      Шагай,

Скачать книгу