LITMIR.BIZ

      Когда пробьет последний час природы,

      Состав частей разрушится земных:

      Все зримое опять покроют воды,

      И божий лик изобразится в них!

      Еще шумел веселый день,

      Толпами улица блистала,

      И облаков вечерних тень

      По светлым кровлям пролетала.

      И доносилися порой

      Все звуки жизни благодатной —

      И все в один сливалось строй,

      Стозвучный, шумный и невнятный.

      Весенней негой утомлен,

      Я впал в невольное забвенье;

      Не знаю, долог ли был сон,

      Но странно было пробужденье…

      Затих повсюду шум и гам,

      И воцарилося молчанье —

      Ходили тени по стенам

      И полусонное мерцанье…

      Украдкою в мое окно

      Глядело бледное светило,

      И мне казалось, что оно

      Мою дремоту сторожило.

      И мне казалось, что меня

      Какой-то миротворный гений

      Из пышно-золотого дня

      Увлек, незримый, в царство теней.

      Как тихо веет над долиной

      Далекий колокольный звон,

      Как шорох стаи журавлиной, —

      И в шуме листьев замер он.

      Как море вешнее в разливе,

      Светлея, не колыхнет день, —

      И торопливей, молчаливей

      Ложится по долине тень.

      Лениво дышит полдень мглистый,

      Лениво катится река,

      И в тверди пламенной и чистой

      Лениво тают облака.

      И всю природу, как туман,

      Дремота жаркая объемлет,

      И сам теперь великий Пан

      В пещере нимф покойно дремлет.

      Пускай орел за облаками

      Встречает молнии полет

      И неподвижными очами

      В себя впивает солнца свет.

      Но нет завиднее удела,

      О лебедь чистый, твоего —

      И чистой, как ты сам, одело

      Тебя стихией божество.

      Она, между двойною бездной,

      Лелеет твой всезрящий сон —

      И полной славой тверди звездной

      Ты отовсюду окружен.

      Ты зрел его в кругу большого света:

      То своенравно-весел, то угрюм,

      Рассеян, дик иль полон тайных дум,

      Таков поэт – и ты презрел поэта!

      На месяц взглянь: весь день, как облак тощий,

      Он в небесах едва не изнемог, —

      Настала ночь – и, светозарный бог,

      Сияет он над усыпленной рощей!