LITMIR.BIZ

      По гамбургскому счету направление исследований Александра Рубцова, исполненное на границах разных наук и интеллектуальных практик, можно было бы обозначить и как аналитическую психоидеологию, и как политическую персонологию власти.

      При включении этого направления исследований в контекст набегов философов, политологов, социологов, психологов и антропологов на территорию политического поведения в сознании всплывают самые различные ассоциативные ряды. Говоря об интеллектуальном стиле Александра Рубцова, у меня, в силу оптики своей собственной профессии, прежде всего возникает устойчивая ассоциация с концепцией «архетипов коллективного бессознательного», которую нам подарила аналитическая психология Карла Юнга.

      Не могу, читая и перечитывая произведение Александра Рубцова, избавиться и от ассоциации с монографией тридцатых годов прошлого века достойной ученицы Зигмунда Фрейда Карен Хорни «Невротик нашего времени», в которой исключительно точно описан путь к нарциссизму как путь, в котором происходит трагичная подмена самореализации личности самоидеализацией, досягающей невиданных высот. Яркой демонстрацией нарциссической самоидеализации личности может послужить изречение короля Лилипутии из старого фильма «Новый Гулливер»:

      Как только в фокусе внимания оказывается подобная многоликая феноменология нарциссизма, то, конечно же, не обойтись и без хрестоматийных отсылок к классическим трудам Зигмунда Фрейда и Анны Фрейд, а также ярким исследованиям нарциссизма в стилистике гуманистического психоанализа Эриха Фромма.

      Но ближе всего по духу к аналитической психоидеологии и политической персонологии власти Александра Рубцова богатейшая панорама работ по психоистории – от открывателя жанра психоистории Эриха Эриксона до одного из неутомимых конструкторов психоистории как особого направления американского историка Ллойда де Моза. Именно перу Ллойда де Моза принадлежит емкое определение психоистории как науки об исторических мотивациях. Именно Ллойд де Моз обронил почти ставшую мемом шокирующую фразу: «Только открыв Гитлера в себе, мы сможем понять Гитлера». В нашей картине мира эта тяжелая работа с сознанием передается метафорой из фильма М. Захарова «Убить дракона».

      В аналитической психоидеологии Александра Рубцова в век, эпатажно называемый «веком нарциссизма», явно или неявно сочетаются и психоисторический метод анализа групповых фантазий, восходящий своими истоками к работам Э. Эриксона и Л. Де Моза; и технология «психологического рентгена», не подводящая Эриха Фромма при исторической диагностике различных психотипов деструктивного стиля поведения пантеона лидеров авторитарной и тоталитарной власти.

      Порой вглядываясь в такие изощренные защитные механизмы поведения власти, как описанная Э. Фроммом некрофилическая природа мотивации и характера Гитлера, возникает соблазн пометить подобное поведение стигмой «патологическое», поставить сложнейшим феноменам психосоциальной и политической жизни клинический диагноз.

      Тут для избегания этого соблазна позволю специально акцентировать внимание на важном «гиппократовском правиле» для психоидеолога и психоисторика: «Никогда не списывай мерзость нормы за счет патологии». Это правило, сформулированное еще в двадцатых годах ХХ века немецким психиатром и неврологом Освальдом Бумке в его исследовании «Культура и вырождение» (1925), – правило на все времена.

      Идентифицируя поведение власти как патологию, болезнь, нарушение психического и социального здоровья, мы, порой сами того не замечая, не просто ошибаемся и упрощаем реальность. Мы рискуем, списывая мерзость нормы за счет патологии, совершить более тяжкий грех – грех идеологической и психологической индульгенции власти, неявно оправдывая через отсылку к патологии ее поступки и проступки. Стоит ли, например, видя неподдающееся человеческому пониманию то или иное деструктивное проявление «государственного садизма»,

Скачать книгу