LITMIR.BIZ

Скачать книгу

скрещивает руки по-наполеоновски.

      – Так, – произносит он протяжно. – Так! Подражание “Желанию быть испанцем” Козьмы Пруткова: “Тореадор, скорей, скорее в бой! Там ждет тебя любовь!”

      Он усмехается. Не улыбается, а именно усмехается. Не только злобно, язвительно, но, как мне кажется, даже кровожадно. В ответ – робкий, неуверенный смех. Несколько голов поворачиваются в мою сторону с удивлением. А Гумилев продолжает:

      – До чего красиво! До чего картинно!

      Я надену черное сомбреро,

      Я накину красный плащ… —

      по-моему, сомбреро и плащ одно и то же, но, может быть, автор настоящий испанец и лучше знает?

      Теперь уже громко смеются. Смеются почти все. Злорадно, предательски. Неужели у меня хватит сил вынести эту пытку? Неужели я не упаду в обморок? Нет, сил, как всегда, больше, чем думаешь. И я продолжаю слушать. Гумилев отодвигает рукав пиджака и смотрит на свои большие никелированные часы.

      – К сожалению, время в Испании летит стрелой, – говорит он с комическим вздохом. – Приходится спешно покинуть гитан и гидальго. Аривидерчи! Буоно ноче! Или как это у вас, испанцев! – Он прищелкивает пальцами: – Олэ! Олэ! До следующей корриды!

      Теперь хохочут все. До слез. До колик.

      – Олэ! Олэ! – несется отовсюду. Гумилев с презреньем отбрасывает мой листок и вынимает новый из середины стопки.

      – Посмотрим, что тут такое?

      Я сквозь шум в ушах слышу:

      Осенний ветер свистит в дубах,

      Дубы шуршат, дубы вздыхают…

      Пять очень медленно прочитанных строф. И я их все выслушиваю.

      – Что же? Довольно грамотно, – произносит Гумилев будто с сожалением. – Только скучное о скучном. Хотя и шуршащие, но дубовые стихи. – И он начинает зло критиковать их. Снова смеются. Но – или это мне только кажется – не так громко, не так предательски. И в голосе Гумилева нет издевательских, злорадных ноток, когда он говорит устало:

      – А остальное разберем – если вы еще не убедились, что и разбирать не стоит, – в следующий раз.

      Он берет свой портфель и не выходит, а торжественно покидает класс. За ним бежит Тимофеев и сейчас же, давясь от смеха, доносит ему, что “испанские стихи принадлежат той рыженькой с бантом”.

      Об этом я узнала много позже. Но не от Гумилева. Как это ни странно, за все мои ученические годы Гумилев никогда не вспоминал о том, что он чуть было не зарезал меня. Меня, “свою лучшую ученицу”. Гумилев притворялся, что так и не узнал, кому принадлежали высмеянные им испанские стихи. Я же притворялась, что верю этому.

      Я давным-давно научилась смотреть на себя, ту, прежнюю, —

      Как души смотрят с высоты

      На ими брошенное тело.

      Разве это была я? И все-таки у меня и сейчас сжимается сердце, когда я вспоминаю, как в тот снежный вечер возвращалась домой.

      Я не помню, как вышла из класса, спустилась по лестнице, прошла через сад и очутилась на улице.

      Я помню только мрачные сумерки, снег и зловещее

Скачать книгу