LITMIR.BIZ

      Личный шофер придержал открытую дверцу «роллс-ройса», и Шон Кортни, низко согнувшись, влез в машину и уселся рядом с дочерью. Поднял правую руку, коротко, по-военному салютуя стоящему на тротуаре молодому человеку, и машина мягко тронулась с места.

      Как только они остались одни, дочь завизжала от радости, как девчонка, и бросилась ему на шею с поцелуями, чем совершенно взъерошила ему бороду и сердце заодно.

      – Ах, милый папочка, ты меня совершенно балуешь!

      – Ну да… а что, разве не должен?

      – Ирен от зависти позеленеет, как килька. Я люблю тебя, мой добрый, мой прекрасный папочка! А ей отец «кадиллак» так и не купил!

      – Нравится мне этот парнишка, смышленый…

      – Этот продавец автомобилей? Что-то я не заметила.

      Она отпустила отца и откинулась на спинку сиденья.

      – Парень со стержнем. – Шон помолчал немного, вспоминая, как медленно, тихо падал снег на склоны изрытого снарядами холма во Франции. – В нем есть жилка, да и ума не занимать; он достоин гораздо большего, чем продавать автомобили.

      Шон озорно улыбнулся и сразу помолодел так, что вполне мог сойти за старшего брата дочери.

      – А кроме того, хотел бы я увидеть рожу Гамильтона, когда мы отберем у него Кубок Африки.

      Сторма Кортни молчала; все еще держа отца под руку, она думала, что же такое растревожило и смутило ее в Марке Андерсе. Наверно, глаза, подумала она, ясные глаза с золотистым оттенком, спокойные, но внимательные и сияющие, как две маленькие луны.