LITMIR.BIZ

      Великой любовью – до пепла Сахара,

      До пудры червонной песка…

      Тобой мое сердце в кустах полыхало,

      Тебя я в поэмах искал.

      Тянулась по дюнам страниц караваном

      С горбами косматой тоски.

      Бубенчиком рифма болталася чванно

      На шее верблюжьей строки.

      Великой любовью – на диком пожаре,

      Что в диких столетьях гулял…

      Все складки зеленые пламень обшарил,

      И в тишь золотую – земля.

      Молчит от шатров пирамид до Марокко.

      Лишь черный самум на пески

      Орлом вдохновенья наскочит жестоко

      И вытащит петлю строки.

      Не за заставой в сорной яме,

      Не по глазам лесных озер, —

      На площадях под фонарями,

      По жилам улиц мрак ползет.

      Есть теплое у мрака мясо,

      Яд сладости у мяса есть…

      И где-то там, ножом смеяся,

      За сердцем притаилась месть.

      А луч мечом по вековому,

      На стол снопами с высоты…

      И не легко жуют солому

      Привычные к мясному рты.

      У ней терпение востока,

      Она выдерживает всё.

      Бичами строк ее жестоко

      Поэт, палач и режиссер.

      И оттого как снег страница,

      И ни кровинки нет в снегу.

      На дыбе тянут, дух струится,

      Из глыб висков ручьи бегут.

      А на завалинках вселенной

      Века в прическах всех былых,

      И нюхают табак священный

      Из табакерок зорь и мглы.

      И желтый след закатом стынет

      На пальцах уходящих дней,

      И молний клинопись отныне

      Выбалтывает тьму ясней.

      Ветер, ветр, поэтический пес

      На луну завывает на каменной площади.

      Вам я, улицы, крылья принес,

      Вы ж белье фонарей в мутной сини полощете.

      Ах, луна распустила свой лен.

      То земли неизменный в столетиях пудель.

      Ветер, ветер столетья влюблен,

      Ни и воде, ни в огне, никогда не забудет.

      В роковой фиолетовый час,

      Рассказав о заре опьяневшему ландышу,

      Он, в окно золотое стучась,

      Камень бешеной скуки положит мне на душу.

      И в глазастую ночь октября,

      Вея запахом плоти, и гнили, и сырости,

      Он зайдет ко мне в гости не зря,

      Солнце мая в душе моей вырастит.

      Верен ветер всегда и, метелью дымяся,

      У крыльца он последний свой вал.

      Потому что певец своим огненным мясом,

      Мясом сердца его годовал.