LITMIR.BIZ

      Когда мужики ряболицые,

      папахи и бескозырки

      шли за тебя,

                         Революция,

      многие шли бескорыстно.

      Иные к тебе привязывались

      преданно,

                     честно,

                                выстраданно.

      Другие к тебе примазывались, —

      им это было выгодно.

      Игра была грубая,

                                   наглая,

      и появилась в истории

      фигура,

                  очень им надобная:

      мальчик «чего изволите?».

      Мальчики эти самые,

      способные-преспособные,

      пальчики свои сальные

      к нашим древкам приспособили.

      Они,

             изгибаясь,

                             прислуживали,

      они, извиваясь,

                              льстили

      и предавали при случае —

      это вполне в их стиле.

      Гладеньки,

                       бархатисты,

      плохого не порицали,

      а после —

                     шли в бургомистры,

      а после —

                     шли в полицаи.

      Я знаю эту породу.

      Я сыт этим знаньем по горло.

      Они

            в любую погоду

      такие, как эта погода.

      Пусть у столов они вьются,

      стараются —

                         кто ловчее.

      Нужны тебе,

                         Революция,

      солдаты,

                   а не лакеи.

      Улыбка лакея приятельская —

      он все, что угодно, подаст.

      Душа у лакея предательская —

      он все, что угодно, продаст.

      Ершистые и колючие,

      сложна ваша участь!

      Порою обиды горючие

      терпели вы за колючесть!

      Вы столько обид получали,

      столько на вас плели!

      Но шли вы куда —

                                   в полицаи?!

      Вы в партизаны шли!

      Мне еще много помучиться,

      но буду тверд до конца,

      и из меня не получится

      вкрадчивого льстеца.

      Излишне меня обижают,

      но это не страшно мне.

      Излишне меня обожают?

      И это не страшно мне.

      Не страшно, что плохо любится,

      что грустен, как на беду,

      но страшно, что Революцию

      хоть в чем-нибудь подведу.

      Я верю —

                     она очистится

      от плах в кровавой росе.

      Но вдруг и она —

                                 гильотинщица,

      и даже страшней,

                                 чем все?