LITMIR.BIZ

      Благодати, Господь, не дождались в миру

      И зерцала судеб лазурково протлели,

      И лядаще горят васильки на юру,

      Где спасительно мы Богородице пели.

      Нет печальнее здесь наших червных крестов,

      За Гамлетом теперь крикнут детушки: «Яду!»,

      И черны гончаки, и собили шутов,

      Завели юродных во сиротскую ляду.

      И к чему святарей нелюбовь подвела,

      Всех травили зело, так остались музыки,

      Хоть в зеленях Твоих раздается хвала —

      Извели нас, Господь, эти мертвые крики.

      Почему неблаженны и те человеки,

      Возлюбившие страстно Господнего Сына,

      Им огонь прожигает кровавые веки,

      Им и тризнится в каждом дереве осина.

      Ах, не могут они добрести до распятья,

      Божий голос молебственный слух различает,

      Но вотще ангелки раскрывают объятья,

      Ждут-пождут, а Господь всех доселе встречает.

      Исполать вековечной замирной дороге,

      Волочатся по ней исступленные орды,

      И опять забывают о Господе Боге

      Страстотерпцы – любовию только прегорды.

      Им страстное томление снится в могилах,

      Им дарована свыше юдольная мука,

      Юродивы они и забыться не в силах

      От Христоса гвоздящего черного стука.

      Господь, смерти в четверг воспрошаю опять,

      Буде вина испиты не впрок, а в потеху

      И обильная адская точится рать,

      Ближе тени ея, юродным не до смеху.

      Так не поняли, так не сумели оне

      Смерть кровинок понять в истеченье похмельном,

      Вопиящие рты на помины в окне

      Отобьем, яко роз черноту на отбельном.

      Отбелим их, Господе, велика печаль,

      Не веселие правило ими, но тризна.

      Царской не было жизни, да ей-ведь не жаль,

      Вспомнят живы еще, пусть неймет укоризна.

      Не смогли победить и сойти не смогли,

      Чермной туши черней самочинны укоры,

      И стуги на гробах, доиспрахших в земли,

      Благовествуют, чтоб прелагали заморы.

      Ан оне эти жертвы прияли в миру,

      Да и сами сперва, свет изочий не древен,

      Пировали, а детки слегли во пиру,

      Кликну внове, Господь, разве мертвых царевен.

      Ибо некого звать боле в черном резье,

      И когда нам побитые вежды изгасят,

      Углядит всяк слепец, как в подрамном розье

      Прахоря золотыя павлины и красят.

      На миру смерть красна, ну а мы, гордецы,

      Повлачили венцы по святым Элизеям

      И не зная – в огне терневые венцы

      И по варварским днесь растащенны музеям.

      Укажите из вас не участников тех

      Распинаний чумных и пребудем в расчете,

      И со смерти тогда я избуду сей грех,

      Вы всещедро вино четвергово испьете.