LITMIR.BIZ

      Человек этот, злу понадобясь,

      струсил, трусом не быв на войне,

      и, быть может, оставив ту надпись,

      был он искренен в глубине.

      Почему до преступной нелепости

      он дошел – ведь когда-то он спас

      наших пленных бойцов Брестской крепости,

      что в предателях слыли у нас?

      И зачем, если в джунглях покаялся,

      Пастернака когда-то предав,

      после предал Булата, показывая

      свою боеготовность в рядах?

      В искушеньях таких есть бесовское.

      Я беззлобно горюю над ним.

      Мы готовностью нашей к бессовестности

      свою совесть не сохраним.

      «Что проснулся? Приснилось страшное?» —

      Дора вздрагивает на краю

      и, потягиваясь, меня спрашивает:

      «Хочешь песенку напою?»

      Кто придумал такую драму —

      нет такого еще драмодела…

      Дора, напоминая мне маму,

      спела песенку «Дормидера».

      Ведь недаром в любом поколеньи

      есть у любящих женщин в крови

      это чувство усыновленья,

      а без этого нету любви.

      Песня Доры была перуанской.

      Дора этой бессонной ночью

      утешать меня порывалась,

      только вот получалось не очень.

      «Dormi, dormi, dormidera[9]…

      Ты ведь сонная трава,

      ты за всеми приглядела,

      никого не отравя.

      Всем, кому от слез не спится,

      помогаешь видеть сны,

      но тяжки твои ресницы

      и глаза от слез тесны». —

      «Dormi, dormi, dormidera…

      А не то сойдешь с ума,

      ведь тебе до всех есть дело,

      поспала бы хоть сама.

      Но ты дела не забудешь.

      Вряд ли мы уговорим.

      Если спать сама ты будешь,

      не поможешь спать другим».

      Dormi, dormi, dormidera…

      Ходят страхи у ворот.

      Если совесть есть и вера,

      значит, мир не пропадет.