Внеклассная алхимия – 2 - Александр Силаев

Скачать книгу

подрались – агрессия? Казалось бы, да. Ну а если оба хотели немного подраться, если драться – их путь самореализации, и соперники были по сути партнерами, как оно говорится, спарринг-парнерами? А матерные фразы – агрессия? В одних контекстах переход на мат несомненно агрессия, в других все нормально, не обидно. Как правило, надо спрашивать – считает ли это нормой тот, кому это предложили? Подраться, поматериться, посношаться под кустом? Если не возражает, то зла-то нет. То есть агрессия определяется конвенционально, и тут мы выбираемся к договоренностям. Форма любого преступления – сделать то, на что нет согласия у той стороны, с которой это делается (если делается не с ней, то ее согласие не требуется).

      Все, что человек может сделать плохого, сводится к нарушению договоренностей, если понимать под ними договоры подразумеваемые, неписаные, имплицитные. Например, соблюдение правил вежливости, принятых в данное время в данном месте. Не нарушение того же Уголовного Кодекса.

      Можно, при желании, все неписаное сделать писаным, все скрытое – очевидным. Чтобы человек явным для себя образом подписывался на соблюдение правил. С возможностью и не подписываться, конечно. Например, получение паспорта означало бы – и это акцентировалось! – что человек в этот день заключает договор с обществом, по которому принимает и обязуется блюсти текущие законы. Их приняли до него и за него, но он ставит подпись, как бы акцептует оферту.

      Если ему нужны другие законы – он может создать себе иное общество, состоящее, для начала, из самого себя. Не взять паспорт, кинуть его в лицо законникам. Да, конечно. Его право. Напомним: мы сейчас описываем некий идеальный мир. Как оно есть сейчас – другой вопрос.

      Продолжим рыться в идеалах. Итак, паспорт не взяли. После этого отказник – в рамках текущего общества людей – обретает интересный юридический статус, ближе к статусу ценного животного, нежели человека. Человек, не принявший паспорт, обитает рядом с нами. Его жизнь охраняется чем-то вроде занесенности в Красную книгу, убить его – несет плохие следствия для убийцы, но существенно иные, чем убийство члена общества.

      А если этот «сам-себе-общество» сам начнет убивать, воровать или просто гадить? С ним расправятся, но по иному принципу, чем с преступником-человеком. В строгом смысле, такой одиночка – не преступник вообще. Его действия не считаются преступными, он совершенно невинен, просто его надо скорее истребить (или как-то иначе обезвредить), как надо истребить волка, таскающего овец. Если же овец таскает преступник, с ним будет несколько иная процедура.

      Нет преступления, пока нет закона, и нет закона, пока человек не подписался. Можно, повторю, не подписываться. Ни на Уголовный кодекс, ни на внутренний распорядок фирмы, ни на устав монастыря, ни на другой устав, вольному – воля. Подписка идет как сделка. Человек, подписавшись на ограничение свобод, навешивает на себя пассивы, но взамен получает доступ к активам, чья ценность перевешивает. К примеру, если на закон подписаться, то закон начинает тебя охранять. Чем больше обязательств, тем больше прав.

Скачать книгу