Проза Лидии Гинзбург - Эмили Ван Баскирк Научная библиотека

Скачать книгу

Вначале она изучала химию и оказалась прескверной (по ее собственным словам) студенткой[57]. Спустя три с половиной десятилетия она написала об этом переезде, претворив (что для нее характерно) автобиографический опыт в исследование абстрактного случая; повествование ведется в третьем лице мужского рода, а Петроград заменен на Москву:

      Вот случай, один из многих: человек восемнадцати лет, с резкими гуманитарными способностями, с отсутствием всяких других способностей, вообразил, что для воспитания ума, для полного философского развития необходимо заложить естественнонаучную основу. И вот он в теплушке, по фантастическому графику 20-го года, пробирается в Москву – закладывать естественнонаучный фундамент будущей гуманитарной деятельности. Среди еще неизжитой разрухи и голода у него никаких материальных ресурсов и ни единой мысли о том, как же, собственно, практически от заложенного фундамента (на это уйдет, очевидно, несколько лет) переходить потом к освоению профессиональных знаний и что есть при этом… Им казалось тогда, что они мрачные и скептические умы. На самом деле, сами того не понимая, они гигантски верили в жизнь, распахнутую революцией. В этом как раз их историческое право называться людьми 20‐х годов[58].

      С ощущением, что впереди безграничное будущее, она начала ходить на занятия к знаменитому философу-неокантианцу Александру Введенскому, который преподавал в Петроградском государственном университете (бывшем Санкт-Петербургском университете)[59]. Как водится у многих юношей и девушек, литературную деятельность она начала с сочинения стихов и даже заслужила похвалу Николая Гумилева[60]. Однако, даже когда Гинзбург называет свой первый год в Петрограде многогранным «уроком» – «и студия, и вечера поэтов, и музеи, и город», – она все же подытоживает, что все ее достижения были «странно отрицательного свойства»[61]. Ее все еще обуревала неразделенная любовь (см. главу 3), а пробиться в литературные круги не удалось. После того как ее не приняли в университет, Гинзбург летом 1921 года вернулась в Одессу. Но не рассталась с твердым намерением оставить в прошлом «несерьезный» город юности, чтобы реализовать свои таланты на практике[62]. Вспоминаются слова, которые Эйхенбаум произнес через несколько лет, приехав в Одессу. Гинзбург записала их так: «Не понимаю, – сказал мне Эйхенбаум задумчиво, – как это вы могли от моря, солнца, акаций и проч. приехать на север с таким запасом здравого смысла. Если бы я родился в Одессе, то из меня бы, наверное, ничего не вышло»[63].

      В октябре 1922 года Гинзбург была принята в Институт истории искусств и снова перебралась в Петроград. Поступить в институт ей помогли одесские друзья, которые уже обосновались в Петрограде[64]. Она вела образ жизни нищей студентки (в городе, где население в целом сильно обнищало) – жила у друзей семьи или ненадолго арендовала комнату у тех, кто сам снимал жилье;[65]

Скачать книгу

<p>57</p>

Гинзбург 2002. С. 72. Когда Гинзбург и Типот учились в Одессе, в круг их друзей входил Александр Наумович Фрумкин (его первая жена, Вера Инбер, тоже была другом семьи). По рассказам Гинзбург ее племяннице, Шура Фрумкин говорил о химии так вдохновенно, как мало кто говорит о поэзии (Соколова Н. В. С. 5).

<p>58</p>

Гинзбург 2002. С. 192.

<p>59</p>

Там же. Также: ОР РНБ. Ф. 1377. Гинзбург Л. Дневник 1920–1922 гг. С. 42–43.

<p>60</p>

Гинзбург 2002. С. 21. Гинзбург бросила писать стихи в возрасте 22 лет, когда выбрала себе профессию и призвание.

<p>61</p>

ОР РНБ. Ф. 1377. Гинзбург Л. Дневник 1920–1922 гг. С. 67.

<p>62</p>

Там же. С. 128–130.

<p>63</p>

Гинзбург 2002. С. 41. Запись датирована июлем 1927 года.

<p>64</p>

Это были Троцкие, позднее Тронские (фамилию они сменили вынужденно, чтобы перестать быть однофамильцами Льва Троцкого). Нина Лазаревна Гурфинкель (1898–1984) была одной из ближайших подруг Гинзбург в детстве и юности. Их дружба продолжалась и после того, как Нина Гурфинкель (ее фамилия писалась латиницей как Gourfinkel) эмигрировала в Париж. Информацию о биографии Нины Гурфинкель и библиографию ее научных работ по славистике см.: Schatzman R. Nina Gourfinkel // Revue des etudes slaves. 1991. 63, 3. Р. 705–723. Гинзбург дружила и со старшей сестрой Нины, Марией Лазаревной, которая вышла замуж за филолога-классика Иосифа Троцкого, позднее сменившего фамилию на Тронский. Эта супружеская пара помогла Гинзбург поступить в Институт истории искусств. Как я узнала от Ксении Кумпан, изучавшей историю Института, в 1922 году прием студентов не был ограничен временными рамками и многие студенты поступили в это учебное заведение в ноябре или декабре. Возможно, Гинзбург даже не экзаменовали. Делу помогло то, что она уже знала французский и немецкий языки. В записной книжке 1929–1931 годов Гинзбург сделала запись, которая подтверждает версию, что ее приему в Институт поспособствовали Тронские: «Милый Коля [Коварский], и он, сам того не подозревая, участвовал в действе моего профессионального воскресения: во-время доклада он встал, чтобы зажечь свет в темнеющей аудитории – это показалось мне лестным; на другой день он пришел к Мар. Лаз. расшаркался и сказал: Позвольте вас поблагодарить за подарок, который вы сделали Инст. Ист. Искусств. В предыдущий же раз он говорил ей, морща свой красивый нос и добродушно улыбаясь: Фу! Знаете, она ужасно не нравится мне, эта ваша девочка» (ОР РНБ. Ф. 1377. ЗК V (1929–31). С. 48).

<p>65</p>

Интервью Ксении Кумпан.