LITMIR.BIZ

      Еще двадцать минут они лежали на матрасе, лежали молча, и Окружность вокруг них тоже молчала.

      И вот что было едва ли не самым горьким.

      Кэри Новак отодвинулась.

      Села на краю матраса, но, когда поднялась, чтобы идти, вновь наклонилась к нему. Опустилась на колено возле ложа, там, где помедлила, придя, и теперь у нее в руках оказался пакет, что-то обернутое в газету; неторопливо она опустила его, положила Клэю под бок. Ничего не добавляя.

      Никакого «Вот, это тебе».

      Никакого «Возьми».

      Никакого «Спасибо» от Клэя.

      И лишь когда она скрылась, он сел, развернул пакет и заглянул внутрь.

      Смерть на склоне дня

      У Пенелопы все шло неплохо.

      Годы текли и утекали.

      Она давно покинула лагерь и жила в квартире на первом этаже на улице с названием Пеппер-стрит. Это название было ей по душе.

      Работала она теперь не одна: со Стеллой, Мэрион и Линн.

      Они работали то по двое, то так, по-разному составляя пары, убирали в разных районах города. Разумеется, она откладывала на подержанное пианино, терпеливо выжидая момента, когда сможет его купить. В своей квартирке на Пеппер-стрит она держала под кроватью коробку от обуви, куда складывала свернутые в трубочку банкноты.

      Она совершенствовала свой английский, чувствуя, что растет с каждым днем. Ее надежда прочесть от корки до корки и «Илиаду», и «Одиссею» казалась все более осуществимой. Нередко она засиживалась далеко за полночь, со словарем под боком. Не раз и засыпала за этим занятием на кухне, смяв перекошенное лицо на теплых страницах: таков был ее каждодневный иммигрантский Эверест.

      Как типично, вообще-то, и истинно. В конце концов, она же Пенелопа.

      Перед ней замаячил успех, но тут между ними встал мир.