LITMIR.BIZ

      За душой точно за морем Белым,

      За вечерней рассадистой мглой,

      Я храню в чистоте онемелой

      Все, что есть меж тобою и мной.

      Все вещицы, все злые предметы,

      Все, в чем нету тебя ни на грош, —

      Все мне чудные дарит приметы

      Милой жизни. И тем и хорош

      Мокрый лес и черника босая, —

      Мы зачем-то ее соберем,

      Продолжая, трудясь, не бросая,

      Точно в дом, точно есть у нас дом, —

      Что прикрывшись неспешной работой,

      Лишь отрывистым словом делясь —

      Всею косноязычной заботой

      Я решаю все тот же пасьянс.

      Ледок осенний, и ни слова.

      Дай, лужам выправлю прикус.

      Меж встречей и разлукой снова

      Нет ничего, лишь пар от уст.

      Припомни: меднооким летом

      День как язычник умирал,

      Под юбками травы, в кюветах

      Тяжелым холодом играл.

      И лишь один жасмин старался

      Ничьих похвал не позабыть

      И напряженно дожидался —

      Снегов мертвящих, может быть.

      Рыдают на страницах четных —

      Наотмашь на нечетных, всласть.

      Пусть Марфа о любви печется, —

      Я ж предпочту благую часть!

      Замолкает, и тут же – голос

      – Нам не нужно для встреч ни подъезда, ни ложа,

      Я хочу твои… да, я хочу – это тоже,

      И со стрелкой секундной бежать наравне…

      Я хочу твоих слов, просто слов – обо мне.

      Аминь.

      В кошельке декабрьской ночи

      Стал я медною монеткой,

      И меня никто не хочет

      От салфеток и объедков,

      С блюдечка, где синька счета,

      Со скатерки в крошках пепла

      Подхватить, чтоб ни на йоту

      В ребрах сердце не ослепло.

      Нет, декабрь меня закинет

      В шапку нищему чужому,

      Что и бровию не двинет,

      Только скажет “Вот и дома”.

      Скажет: “Мой медяк желанный,

      Сердце от тебя прозрело,

      Перехожий ты и странный,

      Как мое худое тело”.

      Нынче станем неразлучны,

      Ты слепец, а я – вожатый,

      До угла, – а там получше

      Бросит кто-то виноватый.

      Не спрашивай, зачем мы рядом.

      Недоуменным, полным сна —

      Как прежде, будет нам обрядом

      Чуть скованная тишина.

      На обороте дня, поспешны,

      В слезах, пока не брезжит свет,

      Мы так навеки безутешны!

      И так безжалостен ответ!

      Но днём – совсем иное дело.

      День дозволяет, солдафон,

      О будущем трепаться смело

      И не глядеть на телефон.

      Тебя я слушаю вполуха.

      И ты ничей, и я ничей.

      А с потолка глазеет муха

      Толпой фасеточных очей.