LITMIR.BIZ

      Il mio cuore ha l’accesso stretto

      il sangue non ci passa facilmente

      o rigurgita o rimane dentro,

      così gli altri non sanno

      che passione ho per loro

      che potrei

      fermare anche gli ignoti per la strada

      e dirgli

      tutto quello che ho dentro e non mi passa —

      e sarebbe la grazia.

      Узок вход в мое сердце

      кровь проталкивается с трудом

      топчется больше на месте

      и другие не знают

      как я люблю их —

      могла бы

      любого на улице остановить

      сказать сразу всё

      что во мне замедлилось

      и не проходит —

      то была бы милость.

      “Fosse stato mio padre un pescecane

      mia madre una balena e lui avesse

      sbranato i balenieri e io nuotato

      nel loro sangue”.

      Non è mia, l’ho presa da un poeta,

      un genio disperato,

      uno smodato – io non lo sono,

      nemmeno questo sono.

      “Fosse”, “avesse”, e fu tutto il contrario.

      Ma anche in lui, nel genio,

      sanguina la ferita dei genitori inetti:

      gli amati, i maledetti.

      «Был бы отец мой нарвалом

      а мать китихой) —

      порвал бы тех китобоев

      и я бы плавал

      в их крови»

      не мои – это строки другого поэта

      не смирившийся гений

      безумец – этого нет

      во мне – даже этого нет.

      «Был бы, порвал бы» —

      а было наоборот

      и в нем

      гении том

      рана кровит родителей невиноватых

      любимых,

      проклятых.

      Una madre io l’ho avuta,

      viva ardente

      sempre via con la mente

      inetta a vivere.

      Sarà stata poi lei?

      Mai le ho dormito in grembo.

      Era un uccello

      che migrava

      con le ali tarpate.

      Così io non ho misericordia di me stessa,

      e non ho niente che mi abbracci dentro.

      Мать была у меня

      молодая, живая

      с неприкаянным сердцем

      не умевшая жить.

      Или это была не она?

      (я никогда не спала у нее на руках)

      Перелетная птица —

      крылья подрезали ей

      а она летала.

      И до сих пор

      нет во мне жалости к себе – ничего

      внутри, что бы меня обнимало.

      “Lei vive sola?”

      Sì, nella casa di sempre,

      nella casa dei miei.

      “E sono morti entrambi?”

      Per l’anagrafe sì —

      e lei non torna e non sa

      più chi eravamo noi.

      Dopo le notti insonni

      nel letto vuoto

      dorme senza memorie

      in capo al mondo.

      Ma è di lui che ho paura.

      A volte scricchiola

      qualcosa nella stanza,

      la stanza in fondo, la sua,

      che tengo chiusa,

      e io fisso

Скачать книгу