LITMIR.BIZ

      Оставшись один, Диллс вернул книгу на прежнее место и прошел к столу. Когда он сел на стул, то вдруг обратил внимание на свои веснушчатые руки – они дрожали. Такая реакция рассердила и смутила его. Тем более что бояться ему было совершенно нечего.

      Конечно, наниматели его покойного клиента желали бы сохранить свои имена в тайне. Но Диллс был уверен, что Бент ничего о них не знает и, как явный трус, просто блефовал. Разумеется, благодаря некоторым связям Старквезера Диллс мог с легкостью устроить так, чтобы Бент поймал смертельную мушкетную пулю. А в Кентукки это вообще выглядело бы так, будто его убил кто-то из бунтовщиков. Правда, такой план привел бы к определенным финансовым потерям для адвоката, но этого Бент знать не мог.

      То, что родители, обладавшие массой достоинств, произвели на свет такого слабого и никчемного отпрыска, как Елкана Бент, обескураживало Диллса, в корне нарушая его представления о порядке вещей. Будучи рожденным в ужасной нищете где-то в глуши на Западе, Старквезер был одарен хитростью и честолюбием. Мать Бента от своей семьи получила не только прекрасное воспитание, но также богатство и высокое положение в обществе. А что же их сын? Какой жалкий итог! Возможно, некоторые незаконные связи и их плоды Господь проклинает еще в тот момент, когда падает семя.

      Так и не сумев успокоиться и выбросить из головы своего недавнего посетителя, Диллс вынул из жилетного кармана маленький бронзовый ключ, отпер нижний ящик письменного стола и достал оттуда связку из девяти ключей побольше. Потом выбрал один из них и открыл стенной шкаф, после чего снова сменил ключ, чтобы отомкнуть стоящий в пыльной темноте железный сейф, в котором лежала одна тонкая папка.

      Он всмотрелся в старое письмо, которое впервые прочел четырнадцать лет назад. Старквезер отдал это письмо ему на хранение в прошлом декабре, когда почувствовал себя по-настоящему плохо. Листок был исписан с обеих сторон. Взгляд адвоката остановился на подписи, и снова, как и всякий раз, когда Диллс видел это знаменитое имя, он был потрясен, изумлен и ошарашен.

      В письме, в частности, говорилось: