Скачать книгу

в Оптину, в Вифлеем,

      рыдала в голос, и даже круче —

      звонила в ужасе всем врагам,

      просила смирно себе прощенья,

      чтоб корпус раковый пал к ногам

      в метампсихозовом превращеньи.

      И вновь кричала врачу «За что?!»,

      совала доллары в два кармана.

      …А солнце сыпало в решето

      простое золото Инкермана.

      И там, под золотом ЮБК,

      над жизнью шаткой, смурной, короткой

      пил то запоями, то слегка

      муж нелюбимый в печали кроткой.

      Она кричала ему «Вернись!»,

      она грозила небесной карой,

      потом в рыданьях швыряла вниз

      мобильник «Vertu» на даче старой.

      И не поехала хоронить,

      и обезножила в две недели.

      У парки злой вырывая нить,

      концы пыталась соединить

      над жизни дышащей еле-еле.

      …На старом кладбище раз уж сто

      необъяснимо и потрясенно

      я вспоминаю то время оно.

      И неизменно одна ворона

      скрипит устало: «За что?» «За что?»

      «Она стояла на седьмом этаже…»

      Она стояла на седьмом этаже

      у распахнутого окна.

      И, как рассыпанное драже,

      была ее дрожь видна.

      Она проглатывала нембутал

      и запивала вином.

      И лист сиреневый трепетал

      в неверном огне ночном.

      Она дышала в трубку всю ночь,

      ни слова не говоря…

      И ангел силился ей помочь

      в преддверии октября.

      А на рассвете спросила, где ты,

      а я не знала – где ты.

      Но вдруг завяли твои цветы,

      предвестники немоты.

      Она сказала мне: Сорок лет

      веду с тобой этот бой…

      А я отправила время вспять,

      ответила: Сорок пять…

      Она вздохнула: Ну все… и вот

      победа твоя близка,

      уже снотворное не берет

      с полфляжкою коньяка.

      …И вдруг на меня из ее окна

      надвинулась глубина.

      И стала жалость моя нежна,

      отчаяния полна.

      Я так любила тебя в ту ночь

      неслышно, издалека,

      пока меня уносила прочь

      невидимая рука,

      и нерожденную нашу дочь

      баюкали облака.

      …Тех лет и бед провалился след.

      Но, ветреницы судьбы,

      слепые мойры идут на свет

      из интернеттолпы.

      И мне приносят такую весть,

      ну просто ни встать, ни сесть.

      Мол, генерал, боевая стать,

      нарисовал свой дом,

      чтобы без памяти выживать.

      И научился в нем вышивать

      гладью или крестом.

      Облепиха

      Облепиха облепила, облепила, оплела.

      Если ты его любила, почему не умерла —

      от отчаянья, от знанья,

      сердце взявшего в тиски,

      от его ко мне желанья

      и моей к нему – тоски!

      Облепиха, облепиха, ты колючая, как тать,

      ты зачем будила

Скачать книгу