О поэтах и поэзии. Статьи и стихи - Александр Кушнер

Скачать книгу

на своем облике ведут к удручающей безвкусице.

      «Я только рыцарь и поэт» – так начинается стихотворение «Встречной». Особенно красноречиво это «только». После такого заявления уже не удивляет никакая рисовка:

      …И неужели этот сонный,

      Ревнивый и смешной супруг

      Шептал тебе: «Поедем, друг…»,

      Тебя закутав в плэд зеленый

      От зимних петербургских вьюг?

      Это 1908 год. Но и в «Демоне», написанном в 1916-м, – смысл тот же:

      …Дрожа от страха и бессилья,

      Тогда шепнешь ты: отпусти…

      И, распустив тихонько крылья,

      Я улыбнусь тебе: лети.

      И под божественной улыбкой

      Уничтожаясь на лету,

      Ты полетишь, как камень зыбкий,

      В сияющую пустоту.

      Рядом с этим высокомерием и снисходительной улыбкой такими человечными, такими настоящими кажутся стихи Фета:

      …Но я боюсь таких высот,

      Где устоять я не умею.

      Как сохранить мне образ тот,

      Что придан мне душой твоею?

      Боюсь – на бледный облик мой

      Падет твой взор неблагосклонный,

      И я очнусь перед тобой

      Угасший вдруг и опаленный.

      («Ты вся в огнях. Твоих зарниц…»)

      После этих стихов блоковский демонизм – какое падение!

      Юбилей прошел, я не пишу юбилейной статьи. Гений не нуждается в славословии. Моя цель – выяснить для себя (и тем самым, может быть, и для других), в чем для нас сегодня заключается притягательность Блока. Притягательность, действующая вопреки отталкиванию. По-видимому, она – в огромной силе духа, позволившей Блоку взвалить на себя героическую роль и, несмотря на все отступления и срывы, выдержать ее до конца. Герою прощается и самолюбование, и безвкусица, и высокомерность, если он способен на подвиг. Относительно блоковского героизма сомнений нет. От первых стихотворных строк до речи «О назначении поэта» – верность свободе, поэзии, правде, России, любви. И готовность в любую минуту отдать за них жизнь.

      Не для ласковых слов я выковывал дух,

      Не для дружб я боролся с судьбой…

      («Ты твердишь, что я холоден, мрачен и сух…»)

      От дней войны, от дней свободы —

      Кровавый отсвет в лицах есть…

      («Рожденные в года глухие…»)

      Не таюсь я перед вами,

      Посмотрите на меня:

      Я стою среди пожарищ,

      Обожженный языками

      Преисподнего огня…

      («Как свершилось, как случилось…»)

      Этот уже почти нечеловеческий образ не кажется невероятным, так он похож на последние фотографии Блока, коротко подстриженного, с каким-то обгоревшим, «загорелым», как вспоминают современники, лицом. Этот образ бросает отсвет в прошлое, на все предыдущие роли – и оправдывает их.

      И становится ясно, что лирический герой, лирическая маска редко так точно, почти не оставляя зазора, накладываются на реальное лицо поэта.

      Современников Бенедиктова, настроенных

Скачать книгу