LITMIR.BIZ

Скачать книгу

люди придумывают благовидные предлоги для заведомо дурных поступков. Мильтон в “Потерянном рае” исследует схожие мотивы в поведении Евы – до того, как праматерь вкусила запретный плод, и позже, когда она пытается оправдаться за то, что побудила Адама отведать с древа познания:

      Столь горячо

      Его люблю, что рада всем смертям,

      Но вместе с ним. Жизнь без него – не жизнь![9]

      Ева произносит это любовное признание как раз в ту минуту, когда она, по сути, собирается убить Адама.

      Подлецы представляют для художника особый интерес – в искусстве их больше, чем в жизни. Учитывая, что средство литературы – это язык, люди, изображаемые в литературных произведениях, должны обладать развитым самосознанием. Они принадлежат к одному из двух типов: во-первых, это люди, не обладающие самосознанием, но наделенные таковым искусственно; во-вторых, подлинно образованные люди, к которым писатели явно питают пристрастие. Вот почему большинство произведений о крестьянах невыносимо скучны – литература состоит преимущественно из высказываний. В кино люди, не очень ясно выражающие свои мысли, выходят лучше. В драме проблема, присущая литературным произведениям, обостряется: персонажи пьес обязаны быть более красноречивыми, чем в романах или в жизни, но, пытаясь объяснить свои поступки, они запутывают публику. К тому же, согласно условностям елизаветинской драмы, персонаж может выйти из собственной роли и стать хором. Последнее обстоятельство придает особую важность персонажам с высоко развитым самосознанием. Ричард, избавляясь от врагов, неизменно говорит о своей главной цели:

      “Я выше мечу, потому останусь: / Не из любви к Эдварду – для короны” (“Генрих VI”, ч. iii, iv. 1). Так, образованный подлец лучше подходит на роль плохого персонажа, так как он интереснее подлеца-простолюдина.

      Рассмотрим монолог Ричарда в пятом акте “Ричарда III”.

      Король просыпается на Босуортском поле после ночи дурных снов, в которых ему являлись призраки убиенных им людей:

      Боюсь себя? Ведь никого здесь нет.

      Я – я, и Ричард Ричардом любим.

      Убийца здесь? Нет! Да! Убийца я!

      Бежать? Но от себя? И от чего?

      От мести. Сам себе я буду мстить?

      Увы, люблю себя. За что? За благо,

      Что самому себе принес? Увы!

      Скорее сам себя я ненавижу

      За зло, что самому себе нанес!

      Подлец я! Нет, я лгу, я не подлец!

      Шут, похвали себя. Шут, не хвались.

      У совести моей сто языков,

      Все разные рассказывают сказки,

      Но каждый подлецом меня зовет.

      Я клятвы нарушал – как много раз!

      Я счет убийствам страшным потерял.

      Грехи мои – чернее нет грехов –

      В суде толпятся и кричат: “Виновен!”

      Отчаянье! Никто меня не любит.

      Никто, когда умру, не пожалеет.

      Как им жалеть, когда в самом себе

      К себе я жалости не нахожу?

Акт v, сцена 3.

      Этот монолог нуждается в истолковании. Есть два значения, в которых Ричард использует слова “я” и “сам”, и разъяснить их поможет эпизод

Скачать книгу