LITMIR.BIZ

      Джон наслаждался долгими днями плавания, полными ничегонеделания.

      Он привык к движениям корабля, и его желудок перестал сжиматься от ужаса, когда корабль начинал скользить устрашающе долго в глубокие впадины между волнами.

      Капитан не был строг к пассажирам. Он позволял им выходить на палубу почти всегда, когда хотелось, только бы не отвлекали экипаж. И Джон проводил целые дни, облокотясь на релинг и глядя вниз на движущиеся зеленые мускулы океана. Пару раз пассажиры видели стадо китов, преследовавших рыбный косяк, который растянулся более чем на милю.

      Однажды с борта заметили больших белых птиц. Джон не знал, как они называются, но попросил капитана, нельзя ли застрелить хотя бы одну, чтобы сделать из нее чучело для своей коллекции редкостей. Капитан отрицательно покачал головой. Он сказал, что это плохая примета: стрелять птиц в море. Это вызывает ураган.

      Джон не настаивал. Ему казалось, он очень далеко от зала с редкостями в Ламбете, далеко от Эстер, далеко от детей и далеко от короля с его костюмированной театральной войной.

      Джон собирался с пользой употребить время двухмесячного путешествия, обдумать планы на будущее, принять какие-то решения. Он думал, что составит себе расписание: сколько времени уйдет на постройку нового дома в Виргинии, когда он пошлет за детьми, даже если Эстер все еще будет отказываться приехать. Но по мере того как корабль двигался все дальше на запад, по мере того как он проводил вечер за вечером, глядя, как солнце садится все ниже и ниже через облака в море, он обнаружил, что не способен думать и строить планы. Все, что он мог делать, – это только мечтать.

      Это не было путешествием, это было бегством.

      Унаследованное дело отца, которое одновременно было и долгом, почти задушило его. С королем, которого он презирал, он был связан чувством верности, а в конце, против собственной воли, даже симпатией. Отец, выбрав для него жену, вынудил его вступить в новый брак – брак, который он сам никогда бы не выбрал для себя. Его обременительная работа и долг перед семьей объединились и закрыли для него все пути, когда-то открытые для него, подобно тому как неухоженная живая изгородь закрывает небо над дорожкой.