ТОП просматриваемых книг сайта:
Литературоведческий журнал №36 / 2015. Коллектив авторов
Читать онлайн.Название Литературоведческий журнал №36 / 2015
Год выпуска 2015
isbn
Автор произведения Коллектив авторов
Жанр Культурология
Серия Литературоведческий журнал
Издательство Агентство научных изданий
Summary. The paper reveals indications which allows us to regard Shakespeare’s revenge tragedy Titus Andronicus as his first step in elaborating the main theme of his drama – mercy theme. It is proved by the analysis of text and personae, historical and theatrical context and the data of religious festival staging of the play.
Главной темой, пронизывающей все творчество Уильяма Шекспира, придающей ему единство и высший смысл, является тема милосердия, милости. Милосердие – это прочная нить, которая объединяет в одно драгоценное ожерелье такие жемчужины шекспировской драмы, как «Венецианский купец», «Мера за меру», «Король Лир», «Буря». Милосердие – тема со многими вариациями у Шекспира: в огромном диапазоне от его полного отсутствия в мире до индивидуального обретения милосердия через страдание.
Это может показаться парадоксом, но самая кровавая его трагедия «Тит Андроник» открывает тему милосердия у Шекспира. А потому она должна занять принадлежащее ей по праву первое место в этом ряду. Первое, разумеется, с точки зрения хронологии.
Если прежде «Тита Андроника» датировали ориентировочно годом первого издания трагедии, т.е. 1594 г. (Э. Чэмберс дает 1593/ 1594), то сегодня исследователи часто понижают хронологическую планку1. Следуя известному свидетельству Бена Джонсона из Пролога к «Варфоломеевской ярмарке» (1614)2, некоторые допускают даже, что пьеса относится к концу 1580-х годов3.
Уже в «Тите Андронике» – самой кровавой драме Шекспира и единственной до «Гамлета» выстроенной по схеме трагедии мести, – драматургом создается не столько «мир мести»4, сколько мир, лишенный человеческого милосердия и тщетно взывающий к нему.
В «Тите Андронике» присутствует немало параллелей с «Испанской трагедией» (ок. 1587) Томаса Кида, создавшей канон елизаветинской трагедии мести. Впрочем, похоже, обе пьесы разделяют здесь славу законодательниц. На это недвусмысленно указывал и Бен Джонсон, спустя четверть века иронизируя над неизменностью зрительских пристрастий5.
В обеих пьесах действие строится вокруг кровной (родовой) мести: Иеронимо, Тамора6, Тит мстят за своих детей. В обеих пьесах протагонист (Иеронимо, Тит) временами погружается в подлинное безумие, но все же сохраняет достаточно рассудка для изобретательного осуществления мести, используя безумие как маску. В обеих пьесах мститель не сразу узнает, кем обижены его дети, а само узнавание происходит в форме письменного сообщения. К ногам Иеронимо падает письмо Бель-Империи, другое он получает после казни подручного убийцы Лоренцо; искалеченная дочь Тита Лавиния показывает в книге Овидия описание преступления, подобного совершенному над нею, и пишет палкой на песке имена злодеев. В обеих пьесах герой-мститель устраивает своим врагам в финале кровавую расправу. В пьесах имеется и ряд лексических параллелей.
Вместе с тем в финале «Испанской трагедии» гибли все потенциальные наследники, представители молодого поколения, а с ними лишалось будущего и государство. В «Тите Андронике» новый молодой император, о котором известно, что он «к религии привержен» и в нем «есть то, что совестью зовут», объявляет о намерении учредить в стране
порядок,
Чтоб не пришла от дел таких в упадок 7.
и обещает народу
так править,
Чтоб Рим от горя и от слез избавить!
Развязка «Тита Андроника» не так беспросветна, как в трагедии Кида: она оставляет надежду. В том числе и потому, что в ней есть дети: невинный чернокожий младенец, которого новый император Луций все же поклялся «спасти, вскормить и воспитать», и его родной сын – мальчик, наделенный слезным даром, истинно христианским даром8:
O Lord, I cannot speak to him for weeping;
My tears will choke me, if I ope my mouth 9.
Слезы – один из важнейших лейтмотивов этой трагедии. Здесь самые разные персонажи много плачут и много говорят о слезах, начиная со «слез счастья о возврате в Рим» Тита и «материнских рыданий» Таморы (I, 1, 79, 109), через слезы-дань и слезы радости, слезы-наказание и слезы-тщету к «горестным слезам души» человека, не плакавшего прежде.
В кульминации, в переломной сцене трагедии суровый воин Тит начинает понимать смысл слезного дара:
О, старцы благосклонные, трибуны!
Возьмите смертный приговор назад,
Пусть я, еще ни разу слез не ливший,
Скажу, что ныне слезы победили.
Но сенаторы и судьи разошлись, его никто не слышит, он взывает к камням:
…и слыша,
Не вняли б мне, а если
1
По мнению Дж. Максвелла, «ничто не препятствует датировке 1589–90 гг.» (
2
«Тот, кто поклянется, что “Иеронимо” и “Андроник” – всё еще лучшие пьесы, безусловно, приветствуется как человек постоянного вкуса, который не изменился за последние двадцать пять–тридцать лет» // The Works of Ben Jonson in 9 vols. With notes etc. by W. Gifford (reprint of 1816 edition). Vol. 4, p. 368–369.
3
Эту точку зрения разделяет и автор данной статьи. Раннее датирование «Тита Андроника» позволяет нам по-новому взглянуть и на устойчивую пару «Мальтийский еврей» – «Тит». Общим местом в критике является убеждение в том, что «Мальтийский еврей» К. Марло (часто датируют 1589 г., спектакль впервые отмечен Ф. Хенсло 26 февраля 1591 г.) повлиял на «Тита Андроника» Шекспира. Дж. Бейт даже предлагает рассматривать пьесу Марло вместе с «Испанской трагедией» Кида в качестве своеобразных источников «Тита» Шекспира, который «мог извлечь свою пьесу из театрального репертуара начала 1590-х» (Op. cit. – P. 85).
Между тем не исключено, что именно Марло отталкивался от шекспировской трагедии, а не наоборот. При условии, что пьесы были написаны в другой последовательности, но примерно в одно время, возможно даже в одном сезоне. Несколько указателей в текстах Шекспира и Марло дают нам почву для такой гипотезы.
Давая имя Арон своему адскому мавру, Шекспир едва ли держал в голове ближайшего сподвижника Моисея. А вот мастер гротеска, фарса и пародии Марло, должно быть, намеренно подчеркнул это родство, назвав своего Итамора именем сына библейского Аарона. Итамар (Ифамар), сын Аарона, был вовсе не преступником, а священником и хранителем скинии (См.: Исход 6:23, 38: 21, Числа 4:28, 1Хрон. 6:3). Но Марло он был важен как наследник.
Оба драматурга упоминают в своих пьесах и бузину (elder-tree), на которой, как считалось, повесился Иуда. Но шекспировская отсылка к прóклятому месту в сцене убийства Бассиана и многих злодейств («Вот яма здесь, а вот и бузина» в II, 2, 277) весьма искусна и далеко не прямолинейна, как у Марло (о «шляпе Иуды, оставленной под бузиной, когда он повесился» IV, 4, 66).
Пересмотр хронологии раннего творчества Шекспира вполне позволяет допустить, что именно Марло в своем триллере воспользовался шекспировской моделью, а не наоборот.
4
Ф. Эдвардс об «Испанской трагедии» //
5
«Тит Андроник» пользовался большой популярностью у современников и близких потомков. Трагедия трижды издавалась при жизни драматурга: в 1594 (Q1), 1600 (Q2) и 1611 (Q3) гг. и была включена товарищами Шекспира в посмертное собрание его пьес – Фолио 1623 г. (F1). Как и в случае с «Испанской трагедией», на сюжет «Тита Андроника» была сочинена баллада, которая исполнялась и публиковалась.
6
Впрочем, мотивация злодеяний Таморы гораздо шире, чем месть за принесенного в жертву сына. Ее амплуа в пьесе – не мстительница, а чудовище.
7
Эти финальные строки добавлены в Q2 (1600 г.).
8
Христианство побеждало слезами, оно слезами преобразило мир.
Такова точка зрения В. Розанова: «В тайне
Но в следующем тезисе едва ли соглашусь с В. Розановым: «Западное христианство… прошло совершенно
9
Здесь и далее текст пьесы цитируется на английском языке по изданию: