Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 2 - Коллектив авторов

Скачать книгу

в интересах политического розыска Советской власти ВЧК-ГПУ – ОГПУ-НКВД. Они ориентировали архивные учреждения на выявление провокаторов, секретных сотрудников и примыкавших к ним категорий лиц, «не заслуживающих доверия». Архивное управление НКВД выпускало специальные сборники, служившие оперативно-розыскным целям со списками разыскиваемых жандармов, охранников, полицейских и секретных агентов. На страницах «Вестника ВЧК» печатались списки тех, кого уже покарал «меч революции»[117].

      Вопрос о «провокации преступлений» стал разрабатываться советскими правоохранительными органами в связи с практической деятельностью спецслужб и необходимости правовой регламентации этой деятельности. Поднимая вопрос об ответственности за провокацию преступления, А. Ф. Возный определил, что под провокатором понимается полицейский агент, который своими действиями побуждает, подстрекает разоблачаемых лиц к невыгодным для них действиям с целью их разоблачения и ареста независимо от личных или государственных соображений.

      В современном уголовно-правовом смысле провокация – разновидность подстрекательства, т. е. уголовно наказуемые действия, заключающиеся в склонении одним лицом (подстрекателем) другого лица к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом[118].

      Такое понимание провокации позволяет правильно понять и оценить деятельность полиции, секретной агентуры и революционных деятелей, установить то, что провокация преступлений является тактическим приемом полиции, применяемым в конкретном случае, и отражает состояние уровня развитости оперативно-розыскной деятельности.

      Е. Ф. Азеф

      Исходя из этих определений, можно пролить свет на «темного, как ночь» Е. Азефа. В общественной и революционной среде и у подавляющего большинства исследователей за Азефом прочно закрепилась репутация «провокатора». Но председатель Совета министров и министр внутренних дел П. А. Столыпин, отвечая на запрос Государственной Думы по делу Азефа, отмечал, что тот «такой же сотрудник полиции, как и многие другие»[119]. Это мнение поддерживает американская исследовательница А. Гейфман, считающая Азефа «обыкновенным агентом полиции»[120].

      Разоблачитель Азефа, бывший директор ДП А. А. Лопухин, объясняя свой поступок суду, заявил, что «поступил так во исполнение долга каждого человека не покрывать молчанием гнуснейшее из преступлений, к числу которых относятся совершенные Азефом»[121].

      Несколько ранее свое отношение к Азефу он высказал в беседе с начальником петербургского охранного отделения генералом А. В. Герасимовым, который встречался с Лопухиным для того, чтобы спасти от разоблачения своего агента. «Вся жизнь этого человека, – говорил Лопухин, – сплошные ложь и предательство. Революционеров Азеф предавал нам, а нас – революционерам. Пора уже положить конец этой преступной двойной игре» Скачать книгу

<p>117</p>

«Еженедельник чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией». М. 1921. № 3.

<p>118</p>

Возный А. Ф. К вопросу об ответственности за провокацию преступления. // Сборник материалов и статей адъюнктов и соискателей М.: ВШ МВД СССР. 1967. С. 94–102.

<p>119</p>

Столыпин П. А. Указ. Соч. С. 189.

<p>120</p>

Гейфман А. Три легенды вокруг «дела Азефа». / Николаевский Б. История одного предателя. М., 1991. С. 352–390.

<p>121</p>

Дело бывшего директора Департамента полиции Лопухина в Особом присутствии Правительствующего Сената. Отчет. СПб., 1910. С. 5.