LITMIR.BIZ

Скачать книгу

Мы не всегда отдаем себе в этом отчет, но вспомогательные источники восприятия всегда имеют место в подобных ситуациях. Речь идет о некоем понятийном прагматизме, являющимся условием нашей концептуальной ориентации.

      Отождествление конкретного языка формируется в данном случае не только из выводов, основанных на звуковых, но и зрительных источниках информации, исходя из предыдущего опыта (обязательно включая представления, сформированные в результате коммуникации). Дело не в том, что другие источники информации оказывают влияние на наше представление, как будто первые меняли последние, а все перцептуальные источники являются частью формирующей основы определения. В идеале нужно, чтобы определение данного языка не основывалось на других перцептуальных источниках кроме слуха, а поскольку невозможно изолировать источники сформирования определения, такого рода представление является нереализуемой когнитивной утопией.

      Самые осязательные элементы также не образуются отдельно от нашего предшествующего понимания со своими упрощающими понятийными элементами. Представление всегда основывается на нераздельном впечатлении.

      Ещё Августин и Кант отмечали, что понятийный аппарат тяготеет к зрительному, являющемуся самым удобным фоном коммуникации: «Ad oculos enim videre proprie pertinet: utimur autem hoc verbo etiam in ceteris sensibus, cum eos ad cognoscendum intendimus. neque enim dicimus: audi quid rutilet, aut: olefac quam niteat, aut: gus-ta quam splendeat, aut: palpa quam fulgeat: videri enim dicuntur haec omnia, dicimus autem non solum: vide quid lucet, quod soli oculi sen-tire possunt, sed etiam: vide quid sonet, vide quid oleat, vide quid sa-piat, vide quam durum sit»[53] («пер. с лат.: «Собственное назначение глаз – видеть, но мы пользуемся этим словом, говоря и о других чувствах, когда с их помощью что-то узнаем. Мы ведь не говорим: «послушай, как это отливает красным», или «понюхай, как блестит», или «отведай, как ярко», или «потрогай, как сверкает»; во всех этих случаях говорят «смотри». Мы ведь говорим не только: «посмотри, что светится» – это почувствовать могут только глаза, – но «посмотри, что звенит», «посмотри, что пахнет», «посмотри, какой в этом вкус», «посмотри, как это твердо»») и «Auf welche Art und durch welche Mittel sich auch immer eine Erkenntnis auf Gegenstände beziehen mag, es ist doch diejenige, wodurch sie sich auf dieselben unmittelbar bezieht, und worauf alles Denken als Mittel abzweckt, die Anschauung»[54] (пер. с нем.: «Каким бы образом и при помощи каких бы средств ни относилось познание к предметам, во всяком случае созерцание есть именно тот способ, каким познание непосредственно относится к ним и к которому как к средству стремится всякое мышление»). Аристотель и Шопенгауэр дают этому положению следующие объяснения: «[…] Ибо видение, можно сказать, мы предпочитаем всем остальным восприятиям, не только ради того, чтобы действовать, но и тогда мы не собираемся что-либо делать. И причина этого в том, что зрение больше всех других чувств содействует нашему познанию и обнаруживает много различий [в вещах]»[55]; «Der objektiven Anschauung dienen eigentlich nur zwei Sinne: das Getast und das Gesicht. Sie allein liefern die Data, auf deren Grundlage der Verstand durch den angegebenen Prozeß die objektive Welt entstehen läßt. Die andern drei Sine bleiben in der Hauptsache subjektiv: denn ihre Empfindungen deuten zwar auf eine äußere Ursache, aber enthalten keine Data zur Bestimmung räumlicher Verhältnisse derselben. Nun ist aber der Raum die Form aller Anschauung, d.i. der Apprehension, in welcher allein Objekte sich eigentlich darstellen können»[56] (пер. с нем.: «Объективному созерцанию служат, собственно говоря, только два чувства – осязание и зрение. Только они поставляют данные, на основе

Скачать книгу