LITMIR.BIZ

Скачать книгу

мной Татьяна Толстая пришла в этот Фейсбук-статус и написала коротко и емко в комментарии: дура.

      И я согласен с Татьяной Толстой.

      Как вы говорите? Тайная свобода? Вот она, ваша тайная свобода. В пределах Золотого кольца.

      Ну и возвращаясь к Пушкину (вы же любите кольцевую композицию?).

      Не так давно я жил три дня в Берлине, на Мотцштрассе. И как выяснилось, там не только сейчас гей-район, куда мы с моей подругой, надо сказать, попали случайно и очень боялись за свои духовные скрепы (вдруг отвалятся). Но и район, где в 20-е годы XX столетия жили писатели-эмигранты, которые составляют славу русской поэзии. И во многих случаях не уступают нашему Александру Сергеевичу. Марина Цветаева, Андрей Белый, Владимир Набоков и другие.

      Уже упомянутый Ходасевич (тоже эмигрант) говорил, что они все перекликаются именем Пушкина в наступающем мраке.

      Но он ошибся. Не они одни.

      Сталинская Россия им тоже перекликалась. Перекликаются люди и сейчас. Мне это кажется диким. Слава богу, что массовое интеллигентское сознание усвоило хоть еще одно поэтическое имя и теперь (в кучку) перекликается и именем Бродского. Но и тут не знают меры.

      Помните? В фильме «Раба любви» еще талантливого Никиты Михалкова есть сцена, когда Елена Соловей едет на взбесившемся трамвае, сидя на задней площадке, и шепчет мчащимся за нею конным белогвардейцам, к слову сказать, ее не слышащим: «Вы звери, господа. Господа, вы звери».

      Так вот. Вы не звери, господа.

      Вы – рабы. Ну, и чтоб никому не обидно, я тоже.

      Отличный вывод, по-моему.

      Хотя и постыдный.

      Здравствуйте, Алла Борисовна!

* * *

      Ночное небо так угрюмо,

      Заволокло со всех сторон.

      То не угроза и не дума,

      То вялый, безотрадный сон.

      Одни зарницы огневые,

      Воспламеняясь чередой,

      Как демоны глухонемые,

      Ведут беседу меж собой.

      Как по условленному знаку,

      Вдруг неба вспыхнет полоса,

      И быстро выступят из мраку

      Поля и дальние леса.

      И вот опять все потемнело,

      Все стихло в чуткой темноте —

      Как бы таинственное дело

      Решалось там – на высоте.

(Ф. Тютчев)

      Тарелочки для пайки

      Однажды – лет восемьдесят тому назад – по льдистым тротуарам предвоенного советского Воронежа (а зимой тротуары там превращались в сплошной лед, и слово «льдистый» тут придумано не ради красоты, это исключительно документальный эпитет) шли мужчина и женщина. Мужчина выглядел стариком, хотя на тот момент ему было примерно сорок пять лет. А женщина мерзла в куртке на рыбьем меху и резко за что-то выговаривала своему суетливому спутнику.

      Потом она будет сильно жалеть об этом. О своей вспыльчивости и резкости.

      И не потому, что он ушел от нее к другой, не потому, что он променял ее на более молодую или просто оставил на старости лет из-за ее вздорного и злого характера, хотя характер у нее действительно был

Скачать книгу