LITMIR.BIZ

      А царь поверженной Персиды

      Еще взирал издалека,

      Как расточали нереиды

      Его блестящие войска.

      Там мечники, на диво прытки,

      В кривом бегу стремились прочь,

      Прекраснотканые накидки

      Перстами раздирая вклочь.

      Там лучший лучник Экбатана

      Быстрее дротика летел,

      Вышвыривая из колчана

      Горсть обоюдоострых стрел.

      Там копьемет из Вавилона,

      Метнув куда-то копьецо,

      Рысил, спасаясь от полона,

      До слез царапая лицо.

      И над ахейскою землею

      Стоял такой великий стон,

      Как будто Азией самою

      Он был из неба извлечен.

      И так смешалось все в округе —

      Огонь и море, кровь и гарь,

      Что очи отвратил в испуге

      Великий азиатский царь:

      «Дворец, и тот на гибель обречен,

      Когда оградой он не защищен.

      Сегодня греческие корабли

      Персиды щит разбили и сожгли.

      Где слава Азии? Где чудный цвет ее?

      Где молодое воинство мое?

      Иных пожрал огонь, а меч иных посек.

      Плывут пустые струги на Восток.

      Рыдай, Персида: скорбный час пришел.

      Обратный путь и горек, и тяжел…

      Немедля запрягать мне четверню!

      Предать шатры поганому огню!

      Сносить в повозки злато, серебро —

      Не будет впрок им царское добро!»

      А греки, возвратившись к месту

      И сотворив по мертвым жаль,

      В удел священному Зевесу

      Воздвигли варварскую сталь.

      А после, следуя закону,

      Свершая праздничный обряд,

      Воспели славу Аполлону,

      Ногами ударяя в лад.

      Оставь Пифийское подворье,

      Златокифарный ворожей,

      Приди и окажи подспорье

      Поэме звончатой моей.

      А то иной знаток зловеще

      Шипит из темного угла,

      Что голосом своим бесчещу

      Я лад святого ремесла.

      Люблю друзей златокифарных,

      Зато взашей гоню других —

      Звукозаконников бездарных

      И горлодеров площадных!

      Когда-то в чародейной тяге

      Орфей к узорной черепахе

      Приладил семь крученых жил

      И песню первую сложил.

      Небесному вверяясь дару,

      За ним Терпандр взнуздал кифару,

      Десницей натянув своей

      Десяток золотых вожжей.

      И вот, владея слухом верным,

      Теперь пришел другой колдун,

      Который чистым звукомером

      Одиннадцать настроил струн.

      Он отворил чертог согласья,

      Где твой оберегался клад:

      Голосники труда и счастья,

      Любви волшебный звукоряд.

      В священном городе туманном

      Явись ты, вещий Аполлон,

      Даруя мирным горожанам

      Добра и красоты закон.