LITMIR.BIZ

      На следующий день в Ивовый Лес пришла зима: выпал влажный снег, сбил оставшиеся листья с берез и покрыл их грациозные ветки белизной. Всю землю накрыло спокойствием, точно плащом, как всегда случается после первого снегопада. В особняке вдруг началось время дров, горячего супа и свежего хлеба в полдень. Я работал в главном кабинете, в очаге потрескивали яблоневые поленья, горевшие чистым пламенем, когда раздался стук в дверь.

      – Да! – крикнул я, поднимая взгляд от послания Уэба.

      Дверь медленно открылась, и вошел Ревел. Его куртка обтягивала широкие плечи и тонкую талию. Он всегда безупречно одевался и вел себя учтиво. Управляющий был намного меня моложе, но рядом с ним я чувствовал себя чумазым мальчишкой.

      – Вы за мной посылали, помещик Баджерлок?

      – Посылал. – Я отложил письмо Уэба в сторону. – Я хотел поговорить с тобой о комнате леди Молли. Те ширмы с троецветками…

      В его глазах мелькнуло ожидание моего неодобрения. Он вытянулся во весь рост и взглянул на меня сверху вниз с достоинством, которое всегда излучает по-настоящему хороший управляющий.

      – Сэр, если позволите. Этими ширмами не пользовались несколько десятилетий, но они красивые и заслуживают, чтобы их поставить на видное место. Знаю, я действовал без прямого одобрения, однако леди Молли в последнее время казалась… подавленной. До вашего отъезда вы приказали заботиться о ее нуждах. Я так и сделал. Что касается колыбели, то я однажды застал леди Молли, когда она сидела на верхних ступенях лестницы, запыхавшаяся, и чуть не плакала. Колыбель очень тяжелая, сэр, но леди сумела ее далеко протащить сама. Я устыдился того, что она не пришла ко мне и попросту не сказала, что я должен сделать. И потому с ширмами я попытался предвосхитить ее желания. Она всегда была ко мне добра.

      Он замолчал. Хотя явно у него было еще многое, что сказать мне, тупоумному и жестокосердному, каким я определенно ему казался. Я посмотрел управляющему в глаза и негромко произнес:

      – Она такая и со мной. Я благодарен тебе за службу ей и нашему дому. Спасибо.

      Я позвал его, чтобы сообщить об удвоении жалованья, но теперь этот жест, пусть и правильный по сути, вдруг показался мне торгашеским, и я решил промолчать. Ревел так поступил не ради денег. Он ответил добром на добро. Пусть узнает о нашей щедрости, когда получит ежемесячное жалованье, и сам поймет, в чем дело. Впрочем, такой, как он, не придал бы значения деньгам.

      Я негромко прибавил:

      – Ты отличный управляющий, Ревел, и мы высоко тебя ценим. Я хочу, чтобы ты об этом знал.

      Он слегка наклонил голову. Это был не поклон, а признание.

      – Теперь знаю, сэр.

      – Спасибо, Ревел.

      – Уверен, не стоит благодарностей, сэр.

      И он покинул комнату так же тихо, как вошел.