Скачать книгу

(улыбается). Когда-то я играл эту прелюдию. Соль, а потом до-диез.

      Эльжбета (холодно). Спасибо.

      Фридерик (элегантно). Могу ли я просить разрешения послушать еще? (Стоит у приоткрытого окна, опираясь на подоконник.)

      Эльжбета. Разрешения? Разумеется, вы можете просить, но сомневаюсь, что получите его.

      Фридерик. Вы будете неблагосклонны ко мне?

      Эльжбета. Я? Но меня вы не должны просить. Разве вы не узнали, что я играла?

      Фридерик. Это была одна из прелюдий.

      Эльжбета. Прелюдий Шопена. А вам следует знать, что ваш соотечественник, генерал-губернатор Франк, запретил музыку Шопена на территории генерал-губернаторства. Ее нельзя ни играть, ни слушать. Быть такого не может, что вы не знаете.

      Фридерик (сконфуженно). Наверное, имеется в виду публичное исполнение.

      Эльжбета разражается саркастическим смехом.

      Эльжбета. Замечание истинного немца! Вы изучали право?

      Фридерик. Нет.

      Эльжбета. Еще хуже. Видимо, у вас в крови то особое чувство права, которое не мешает вам участвовать в грабеже наших лошадей.

      Фридерик (возмущенно). Это была реквизиция!

      Эльжбета. Я ждала, что вы это скажете! И чем же она отличается от грабежа?

      Фридерик. Но Польша проиграла войну!

      Эльжбета. Не войну! Кампанию. А война еще идет, и мы по разные стороны фронта. Мне закрыть окно, чтобы вы поняли, что наш разговор неуместен?

      Эльжбета встает с намерением осуществить угрозу. Фридерик салютует и возвращается во дворец. Вскоре снова раздаются звуки прелюдии. Эльжбета справилась с трудным аккордом и играет дальше, все более страстно, словно желая выместить весь гнев, вызванный разговором.

[♦]

      Здесь, возможно, требуется небольшой комментарий. В моем фильме детские воспоминания были далеким эхом – актуальность состояла совсем в другом. Работая над сценарием, я представлял на месте немца себя. Парадоксально, но ведь тогда я был сержантом запаса войск Варшавского договора, и на учениях нам в головы вбивали, что мы будем освобождать Запад. Нам, полякам, должна была выпасть роль освободителей датчан. Я понимал, что со своим знанием языков попаду в какой-нибудь штаб в качестве переводчика, а в Дании у меня были друзья, и мне приходилось думать о реальном выборе, перед которым я бы оказался в случае войны: покончить с собой или смириться и “культурно”, по возможности аккуратно сеять насилие.

      И еще постскриптум к постскриптуму. “Дороги в ночи” много раз показывали по немецкому телевидению ARD. В Польше премьера состоялась лишь после падения коммунистического режима, поскольку этот фильм разрушал – так мне говорили – образ ФРГ как страны, неспособной критически взглянуть на нацизм.

      В 1990-е годы я получил необычное приглашение в замок Оденталь, название которого фигурирует в фильме. Хозяйка замка, княгиня Ирина цу Сайн-Витгенштейн, пожелала устроить видеопоказ с моим участием. Я приехал, не подозревая, что в первом ряду будет сидеть сын повешенного в Нюрнберге гитлеровского

Скачать книгу