LITMIR.BIZ

      Однажды мы пошли с бабушкой в кино на «Гамлета» с великим английским актером Лоуренсом Оливье; я испугалась призрака убитого короля, и ночью мне приснился привычный кошмар тех лет – с каждого угла мне грозил Гитлер или Сталин. Разумеется, сон был связан с войной и моим воспитанием: мне говорили, что Сталин – такой же изверг, как Гитлер. Когда я утром рассказала свой кошмар бабушке, она меня стала успокаивать – война кончилась, Гитлер давно умер, а Сталин далеко и вреда нам принести не может. Этот сон означал и страх перед смертью, который преследовал меня вплоть до двадцатилетнего возраста, а потом прошел и пока что не возвращался.

      Из смешных бабушкиных воспоминаний я в особенности любила рассказ о пародийной опере «Вампука, невеста африканская», которую она смотрела в «Кривом зеркале» в Петербурге. Бабушка замечательно изображала бег на месте в арии с множество раз повторяющимися словами «мы бежим» и «Марш эфиопов» из «Вампуки»: взяв метлу вместо меча и всунув в волосы перышко птицы, она с преувеличенным пафосом и юмором декламировала: «Мы э… мы э… мы эфиопы. / Мы про… мы про… противники Европы… / Мы ропы, ропы, ропы, ропы мы». Я просила ее повторять этот куплет вновь и вновь. Ей не всегда хотелось, но она соглашалась – правда, однажды, когда у нас в гостях в Монтерее были чужие ей люди, она отказалась исполнять свой номер. Нина Ивановна была не только остроумной, но и интересной, интеллигентной женщиной со своевольным, сильным характером и твердыми убеждениями. Она многим нравилась – в том числе моим подругам, они тоже любили слушать ее рассказы и пересказы историй, например из французских романов, которые она регулярно читала, или ее впечатления о них.

      Бабушка умерла от лейкемии в 1956 году. Она лечилась от нее много лет, главным образом мышьяком. В последние месяцы, когда она уже не вставала, за ней ухаживал мой дед, которому тогда было почти восемьдесят лет; по выходным мама приезжала из Монтерея ему помочь. Всех изумляла его феноменальная выносливость.

      Когда бабушка умерла, мне было шестнадцать лет – столько же, сколько ей на тамбовской фотографии. Я стыдилась того, что на похоронах ни разу не заплакала; только повзрослев, я осознала, что в самые тяжелые минуты плакать мне не дано. Бабушку похоронили на Сербском кладбище в Сан-Франциско, откуда дед отправился прямо в Монтерей, где и жил с нами до

Скачать книгу