LITMIR.BIZ

      Чуть мертвенный мольберт мольбы природы

      приготовляет красок акварель.

      В пустых полях не отшумели воды —

      глянь! – их перебивает сонный шмель.

      Прозрачные берёзы в чёрных рамах

      дубрав, не отошедших ото сна.

      День или два – во всех укромных храмах

      молитвы раздадутся голоса.

      Опять я здесь. Балкон-бинокль

      в природу вперил крепь перил.

      Дубов коряжистых барокко

      скрывает взмахи птичьих крыл.

      Многоголосая поляна

      с пригорка к озеру бежит.

      И соловьи в берёзах рьяно

      изводят слуха рубежи.

      Кряхтенье, карканье и всхлипы.

      Кто, как умеет, так поёт:

      цикады в поле, дятлы в липах,

      все прославляют дня приход.

      Роенье пчёл в цветущей вишне

      ста свадеб правит хоровод,

      лишь я на празднике чуть лишний,

      но это, как и всё, пройдёт…

      Вот дождик долгожданный вышел,

      ступает робко по полям.

      Минута – ливень бьёт по крыше,

      и гром грохочет: Тарарам!

      Природы русской превращенья

      необозримы и чудны,

      но нет в её природе мщенья,

      пускай и ласки холодны.

      Вот дождь-лентяй свалился с тучи,

      гром по периметру гремит.

      и ветер пробежал летучий,

      как выдох хора аонид.

      Ха! я отметил стих свой словом,

      которым Батюшков грешил,

      и Баратынский взял в основу,

      а Пушкин – просто для души.

      И мандельштамовы рыданья,

      и Бродского «прости-прощай»

      не обошлись без дружной дани

      шуршанью ветра в камышах.

      Звезда на лозе виноградной горит.

      Далёкое с близким во мне говорит.

      Я – связь между ними, другой связи нет.

      За это пред Богом держу я ответ.

      Закат с зарёй вступали в сделку —

      – их северу не развести!

      И ночь в оставленную щелку

      пыталась звёзды пронести.

      Луна в подмогу дню вставала

      и тоже с неба ночь гнала,

      своим светящимся овалом

      итожа темени дела.

      И, темя года отмечая,

      поэт лампадой не чадил,

      но над остывшей чашей чая

      немного рифмами чудил.