ТОП просматриваемых книг сайта:
Появление героя. Из истории русской эмоциональной культуры конца XVIII – начала XIX века. Андрей Зорин
Читать онлайн.Название Появление героя. Из истории русской эмоциональной культуры конца XVIII – начала XIX века
Год выпуска 2016
isbn 978-5-4448-0436-0
Автор произведения Андрей Зорин
Жанр Биографии и Мемуары
Серия Интеллектуальная история
Издательство Редакция журнала ""Новое литературное обозрение""
В описании литературной позиции Андрея Тургенева Истрин в основном следует Веселовскому, подтверждая его тезисы новым материалом. Он, в частности, ввел в оборот полемические высказывания Тургенева о Карамзине, но недооценил их принципиальный характер, не решившись оспорить устоявшиеся представления о карамзинистской ориентации тургеневского кружка (Истрин 1911а: 70–76). Чрезвычайно подробно исследователь осветил влияние на обоих Тургеневых современной немецкой литературы, а говоря о шиллеризме Андрея Ивановича, высказал мнение, что Тургенева интересовала «главным образом не идейная сторона, не сила протеста, а сторона психологическая» (Там же, 81)[24].
В советское время традицию научного исследования наследия Андрея Тургенева возродил Ю. М. Лотман, который ввел в оборот целый ряд прежде неизвестных тургеневских текстов (см.: Лотман 1960; Поэты 1971) и предложил совершенно новую концепцию его личности и мировоззрения (см.: Лотман 1997). Если Веселовский шел к Андрею Тургеневу от Жуковского, а Истрин – от Александра Тургенева, то для Лотмана исследовательскую перспективу задавали Андрей Кайсаров и, отчасти, Мерзляков (см.: Лотман 1958). По мнению Лотмана, «„Дружеское литературное общество“ не было дружеским», причем противоречия в нем отражали не столько индивидуальные различия между его членами, сколько мировоззренческий конфликт двух групп, разделявший даже родных братьев. Если Андрей Тургенев, Андрей Кайсаров, Мерзляков и Воейков стремились «рассматривать литературу как средство пропаганды гражданственных, патриотических идей», то Жуковский, Михаил Кайсаров, Александр Тургенев и Родзянко оставались тесно связаны с «карамзинской школой» (Лотман 1997: 701, 656). Исследователь скептически относился к самой идее Zeitgeist, объединяющего людей одного поколения, вместе с тем его собственная концепция вовсе не была свободна от Zeitgeist 1950-х годов.
В интерпретации Лотмана Тургенев предстал радикалом и тираноборцем, своего рода посредующим звеном между Радищевым и декабристами. В увлечении Андрея Тургенева, Мерзлякова и Кайсарова Шиллером он, в отличие от Истрина, видит именно проявление их бунтарских и демократических взглядов, полностью противостоящих литературной и общественной позиции Карамзина и его последователей. В позиции Тургенева Лотман обнаружил не только преемственность по отношению к наставникам, но и конфликт с ними.
Лотман не только не обращался к личной жизни и внутренним переживаниям Андрея Тургенева, что не входило в его задачу, но и критиковал Истрина и Веселовского за «исследовательский интерес» к проблемам «душевной организации», видя в нем стремление «во что бы то ни стало» приписать Тургеневу и его друзьям сентименталистский «культ чувствительной дружбы
Как и Веселовский, особый раздел своей работы Истрин уделил истории романа Андрея Тургенева с Екатериной Михайловной Соковниной. Обладая куда большим кругом источников, Истрин много полнее изложил обстоятельства этой драматической истории, однако также не сумел избежать важных промахов и ошибок, особенно там, где он пишет о развязке романа Андрея Тургенева и Екатерины Соковниной после его отъезда из Москвы в Петербург. Как пишет Истрин, «самое позднее в мае 1802 года между молодыми людьми произошел разрыв. По крайней мере, мы уже более не встречаем имени Катерины Михайловны в бумагах Андрея. По-видимому, роман кончился» (Истрин 1911а: 111). Это утверждение совершенно не соответствует действительности и, как будет видно из дальнейшего изложения, легко опровергается в том числе хорошо известными Истрину документами. Сходные неточности см. и у опиравшегося на работу Истрина Я. А. Гордина: Гордин 2002: 30–43.