LITMIR.BIZ

Скачать книгу

у которого отдыхает тяжелая золотая цепь, обремененная драгоценными железнодорожными жетонами. Он уж поел и, сложив на груди руки и зажмурив глаза, предается пищеварению. По временам пройдет мимо него кадык, скажет: «Анемподисту Тимофеичу!» – тогда он отделит от туловища одну из рук и вложит ее в протянутую руку кадыка. Хотя этот человек сидит за своим столом одиноко, но что не кто другой, а именно он составляет настоящий центр компании, – в этом нельзя усомниться. Кадыки, очевидно, ни на минуту не теряют его из вида. Они и сидят за своими столами как-то не прямо, а вполоборота к нему, и говорят друг с другом, словно не друг с другом, а обращаясь к третьему лицу, которое нельзя беспокоить прямо, но без мнения которого обойтись немыслимо.

      Проходя мимо него, Прокоп толкает меня в бок и шепчет каким-то испуганным голосом:

      – Бубновин!

      В зале сыро, наслякощено, накурено – словно туман стоит. Но кадыки не гогочут, по своему обычаю, а как-то сдержанно беседуют, словно заискивают.

      – Аристиду Фемистоклычу! – восклицает Прокоп, расцветая при виде одного из византийских изображений, которого наружность напоминает паука, только что проглотившего муху. – Как поживаете, каково прижимаете?

      – Ницево, зивем!

      – Девочки как?

      – И девоцки!.. У нас девоцек завсегда бывает оцень достатоцно!

      – Ну и слава богу!

      Мы садимся за особый стол; приносят громадное блюдо, усеянное устрицами. Но завистливые глаза Прокопа уже прозревают в будущем и усматривают там потребность в новом таком же блюде.

      – Вели еще десятка четыре вскрыть! – командует он. – Да надо бы и насчет вина распорядиться… Аристид Фемистоклыч, вы какое вино при устрицах потребляете?

      – Сабли… а впроцем, я могу всякое!

      – Ну и нам подавай шабли, а потом и до «всякого» доберемся!

      Начинается истребление устриц под гвалт общего говора.

      – Я вам докладываю: простой армейский штабс-капитан был! – ораторствует какой-то кадык. – В нашем городе в квартальные просился – не дали.

      – А теперь третью дорогу строит! – отзывается другой кадык. – Вот оно что значит ум-то!

      – Да, если целовек с умом… это тоцно!.. – замечает Аристид Фемистоклыч.

      Он пропустил уж полсотни устриц и развалился на диване, попыхивая какой-то неслыханной красоты сигарой.

      – Товарищами были, в одно время в полку служили, – повествует в другом углу третий кадык. – Вчерась встречаемся на Невском. Ты что, говорит. Так и так, говорю, дорожку бы заполучить! Приходи, говорит!

      Я вглядываюсь в говорящего и вижу, что он лжет. Быть может, он и от природы не может не лгать, но в эту минуту к его хвастовству, видимо, примешивается расчет, что оно подействует на Бубновина. Последний, однако ж, поддается туго: он окончательно зажмурил глаза, даже слегка похрапывает.

      – А какая доброта-то! – продолжает хвастаться кадык. – Так-таки просто и говорит: Приезжай,

Скачать книгу