LITMIR.BIZ

Скачать книгу

следует, что если Французская революция в самом деле обогатила политический язык понятиями «правые» и «левые», то нехотя и невольно. Правда, в тот момент раздались несколько неожиданных голосов, которые сделали из происшедшего другой вывод и убедились в неизбежности деления на партии. Сьейес, например, дошел до того, что 20 июля 1795 года признал «существование двух партий, похожих частично или полностью на те, которые известны под именами партий министерской и оппозиционной и которые неотрывны от любой представительной системы. Скажем правду, они встречаются повсюду, независимо от формы правления»25. Напрасный труд. Верх берет в этот финальный период Термидора практическое освящение фундаментальной философии единства, насаждению которого сам Сьейес в свое время как раз и способствовал. Следовательно, недостаточно сказать, что Революция создала наши привычные категории для обозначения двух партий, необходимо добавить, что она с неменьшим усердием старалась их уничтожить. В этом случае вернее говорить не о рождении, а о фальстарте.

      2. Реставрация: зарождение французской парламентской традиции

      Истинное рождение французского парламентаризма происходит в эпоху Реставрации. В этой сфере дело Революции довершат ее заклятые враги. В самом деле, запустят процесс в 1815 году ультрароялисты. Именно их судорожная активность приведет к новому явлению «партий» в «Бесподобной палате»26. Они сплачиваются и организуются так интенсивно, что это вызывает тревогу у общественного мнения, еще не оправившегося от революционных травм. «Вскоре после того, как палаты начали заседания, – сообщает тогдашний наблюдатель, – в публике распространились известия о существовании различных собраний депутатов, именуемых клубами. В основном называли два из них. <…> Одна лишь мысль о появлении таких клубов привела в ужас тех, кто помнил о роковом влиянии, оказанном ими в течение Революции с самого ее начала»27. Дело тут не только в воспоминаниях, дело в некоем предубеждении, заставляющем предпочитать «благородную независимость, которой надлежит быть главным достоинством депутата». «Люди спрашивали себя, – продолжает тот же свидетель, – какая польза общему делу от того, что некий депутат приносит свое мнение в жертву партии и оно перестает быть его собственным». Стремление одних к объединению порождает аналогичные тенденции в стане других. Умеренные отделяют себя от ультрароялистов. Через два месяца после открытия сессии, 7 октября 1815 года, разрыв, судя по всему, уже совершился. «Борьба началась, партии определились; палаты разделились на узаконенные большинство и меньшинство»28. И, что важнее всего для нашей темы, ультрароялистское большинство «после недолгих колебаний», пишет Дювержье де Оран, «окончательно обосновалось в правой части залы»29. Нет сомнения, что, если бы оно обосновалось в левой части, всемирная история пошла бы по другому пути!

      Как известно, все более непримиримые разногласия между

Скачать книгу