Скачать книгу

а когда он взошел на подмостки и занял позицию в центре, все взгляды устремились на него. Манерно поклонившись, он дал пианисту знак начинать:

      О, Бог земли, земли Господь-э-э! —

      мы имя святое, святое поем-а-а!

      Вкруг солнца горят легионы веков-э-э

      в ореоле небесном твоем-а-а.

      И день для тебя – будто тысяча лет-э-э,

      и тысяча лет – будто день-а-а,

      и вечность – в холодной росе первоцвет-э-э —

      перед Богом ничтожная тень… [8]

      Отец мой давно отключился – еще до того, как празднующие подхватили за тенором свой гимн. Ни завтра, ни послезавтра, а лишь через три дня примет их родная страна. Одних она встретит с распростертыми объятиями, другие отправятся прямиком в тюрьму, но в данный момент всех их объединяла дорога домой. И пока что их жизнь была “жизнью на борту”. А вся последующая будет эхом этой “жизни на борту”.

      Но что я вдруг заладил? Мне ли об этом говорить? Ведь я даже в сознание не приходил, когда плыл между странами на судне, где был представлен срез целого человечества. И тем не менее я часто ловлю себя на том, что без конца повторяю эти три слова – “жизнь на борту”, будто в них есть что-то и для меня. Я произношу их вслух и позволяю им отдаваться в моей голове до тех пор, пока они не начинают вызывать во мне печально-сладостное ностальгическое чувство. Оно явно заимствовано из воспоминаний людей о таких моментах, когда все вокруг дружно притворяются, будто нет ничего естественнее пребывающих в постоянном движении столовых приборов или респектабельных матрон, которые расхаживают по кают-компании, шатаясь, как последние забулдыги. Да, именно – из воспоминаний о жизненных периодах, когда существует лишь два вида живых особей: зеленовато-бледный Homo terrus и просоленный Homo marinus.

      Впрочем, это последнее – что на борту существует лишь два вида – не совсем верно. Мне хочется рассказать о корабельном псе по кличке Сириус. В обеденное время нужно было постоянно следить, чтобы он не проскользнул в кают-компанию и не поживился чем-нибудь с тарелок, воспользовавшись отсутствием аппетита у пассажиров. Я помню, как он носился по палубе и лаял на чаек, следовавших за плывущим по морю подобием города. Я вижу, как он вынюхивает что-то на мостике или привязан в шторм в каюте вестового мальчишки. О Сириус, если б я плыл с тобой по океанам, я бы прижал тебя к себе – мокрого, обрызганного соленой волной! Мы бы шныряли с тобой по всем закоулкам судна, пока кому-нибудь бы это не надоело и нас не разлучили на время. А когда бы мы встретились снова, я бы сунул тебе утаенный кусочек лакомства. Сириус – мой самый лучший друг! Я – семилетний пацан, ты – судовой пес, мой преданный спутник, а наша дружба – это отличный материал для мальчишеских историй…

      Южное небо, садится солнце. Барабаны туземцев приветствуют приближение ночи и возбуждающих танцовщиц в отблесках огромного костра. Когда моему отцу – капитану – улыбается дочь вождя, этот костер зажигает в его глазах особый огонек. Мне уже знаком этот огонек, и тебе, Сириус, тоже. Мы оба знаем, что если отец подчинится

Скачать книгу


<p>8</p>

«Гимн тысячелетию Исландии», слова Маттиаса Йохумссона, перевод Владимира Тихомирова.