-

Скачать книгу

что всем в булочной слышно: «Таня, я буду становиться только хуже, понимаешь? Пойми: я уже в таком возрасте, что это‑самое… если тебе чего-то во мне не нравится, то будет только хуже, поняла?» – судя по сокрушённому лицу слушавшей, – поняла. Ушли. Кто-то из статистов хихикнул у задника. Усевшись у широкого окна, из которого видны краешек бастиона и трамвайная остановка, я выпил эспрессо. Электрический кофейный разряд прошёл сквозь тело. Май говорил, что после кофе лучше устроить себе coffee nap – легкий пятнадцатиминутный сон, пробудившись от которого, будешь другим человеком, – а если не вздремнуть, то может стать грустно, вяло. Стало грустно и вяло. Съел эклер. Меня накрыла какая-то вялая злоба: почему я здесь? Вот, я заплатил ещё за один месяц, за декабрь… Но в марте же клялся себе: больше ни одной зимы в этом городе! это выше сил! вся эта слякоть, темнота, сырость, собачий холод, все злые, я злой, всё гремит… А куда я отсюда? В дешёвом динамике затрещала бессмертная The Mamas & the Papas:

      If I didn't tell her

      I could leave today.

      Содрогание в груди порвало нить грустной злобы. Я полез в грудной карман, конфузясь от неудобства за телефонный рёв, эфиром заполнивший всю тесную булочную. Костя Буревестник! Разговор был следующим (привожу целиком):

      «Да?»

      «***да!»

      «Начало дивное».

      «Конец удивит».

      «I’m all ears».

      «It’s been a while, right? Cheeling, aren’t ya?»

      «Kinda…»

      «Wanna hang out?»

      «Not sure».

      «Какой ещё "нот щур"? В Среднем предпремьерный показ. В шесть. Я взял тебе проходку. Макбета поставил мой мастер. Может быть дельная вещь».

      «Кто Макбет?»

      «Какой-то пидорас! Какая разница, кто Макбет? – кто-то из постоянных, не знаю его. Давай… это, мне нужно тебя видеть. Я буду на машине, отвезу тебя потом – куда душа пожелает».

      «…»

      «Так!»

      «Ну чего орёшь? Ты меня врасплох…»

      «… проходка есть. Я буду рад, как сучка, если ты придёшь. У администратора назови мою фамилию. Помнишь мою фамилию?»

      «Смешно».

      «Обхохочешься. В шесть! Целую!»

      Оборвалось. Буревестник всегда так.

      Решил действовать следующим образом: если окажется, что окажусь у дверей Среднего драматического театра без десяти шесть – стало быть: судьба. Роптать на неё не буду, и сквозь двери пройду. Нет – нет. Встал, потянулся – в глазах потемнело, снова сел.

      Оказавшись на улице, я взглянул на часы. Было четверть третьего. Это многовато, чтобы идти обратно, домой, – рановато, чтобы идти на улицу Рахманинова, к театру. Как-то надо убить время. В традициях хармсовской бесцельности я побрёл к Эрмитажу.

      Откуда-то выпавшее солнце прочертило ровную золотую иглу на петропавловском шпиле – и вышло очень выразительно на фоне мутного неба. И вообще вокруг стало как-то очень красиво. Чтобы очеркнуть то, что я видел, сошлюсь на Добужинского, на Остроумову-Лебедеву, на Лансере: в общих чертах – это.

      Когда я на пути к Ольге К. переходил Невский, краем глаза увидел Адмиралтейство, – я вспомнил

Скачать книгу