LITMIR.BIZ

      Ополоумевшим роем

      глубь, поднебесье и ширь

      бурим, утюжим и роем,

      травим, кромсаем, крошим.

      Будто пространства безмерны,

      будто несметны куши,

      будто, и вправду, бессмертны,

      будто, и впрямь, без души!..

      О нет, не существует мастерства,

      лишь иногда бывают озаренья,

      когда ложатся намертво слова

      в послушное тебе стихотворенье.

      А в остальные дни – такая жуть:

      ничтожный раб, беспомощный невежда

      сдираю мира пыльные одежды,

      но только дальше отступает суть.

      Когда же обнажится естество

      и зазвучат стихи, вдруг обнаружу,

      что существует всё же мастерство —

      кровавый пот, насквозь прошибший душу.

      «Я стихотворец – не поэт», – она сказала

      под мерный шелест пристального зала,

      где чуть не каждый гений и пророк

      (о чём в строках у них и между строк).

      Воскликнуть впору: «Боже, что за поза!» —

      когда б не жизни искренняя проза,

      когда бы не стихов знобящий зной,

      не скорбный ангел за её спиной.

      Увы, увы – нам, сонмищу поэтов,

      повсюду возвещающим об этом

      без страха, без упрёка, без стыда.

      Вот – стихотворец. Кто же мы тогда?

      «Гитара» рифмуется с «тарой»…

      В болоньевой курточке старой,

      облезлый, смурной и усталый,

      и трезв, как всегда, не вполне,

      худой, в гроб кладут много краше

      (где много вина – мало брашен).

      «Живу, – говорит, – у параши», —

      а Горький сказал бы «на дне».

      С усмешечкою самурая

      взирая на мир из сарая,

      по странности не помирая,

      судьбу проживает – не роль,

      в стихах его пенится брага,

      от матов дымится бумага.

      Джанкойский поэт и бродяга,

      а Бабель сказал бы «король».

      На тех, кто проворней, не злится

      (пускай им безоблачно спится),

      ему же пивбар и больница,

      базар и вокзал – всюду зал,

      на грифе не струны, а нервы,

      саднят обнажённые стервы.

      Шепчу восхищённо: «Ты – первый», —

      Булгаков бы «мастер» сказал.

      Я знаю, на свете есть песни

      красивее и интересней,

      но лучше не скажешь, хоть тресни

      про жизнь и её естество.

      Запел – и мурашки по коже…

      Рабу

Скачать книгу