LITMIR.BIZ

      Жил-был шторм, бушевал, ярился, бил берега

      по щекам, обгоревшим от солнечной нелюбви,

      измывался над ними всласть, тяжела рука —

      хочешь – правой, а хочешь – левой удар лови.

      Неудивительно: от захлестнувших слёз

      у берегов размылись черты лица.

      Я приехал искать ответ, а нашёл вопрос.

      Что если шторму внутри меня нет конца?

      Шторм превратился в самый высокий штиль.

      Я сумел бы таким написать не один роман,

      но смотрю на корабль, которому море – шпиль

      Адмиралтейства, и верю одним штормам.

      Небо там голубей, в котором нет голубей.

      Даже целая жизнь под ним превратится в час.

      Буду самым высоким штормом писать тебе.

      Буду самым высоким штормом писать о нас.

      Всё, что было в Вегасе, остаётся в Вегасе.

      Тоненькая девочка, смех и две слезы.

      Он забыл, задумался, он устал, забегался.

      Это одиночество учишь, как язык:

      овладеть без практики – разве что в теории.

      Взрыва ли большого, маленького ли?

      Сердце у мальчишки – с пол-аудитории,

      сердце у девчонки – с полторы Земли.

      Всё, что было в Питере, остаётся в Питере,

      всё, что было до, остаётся до…

      …ре, ми, фа, соль, ля, си-нень-ки-е-ли-те-ры

      больше не расслышатся в песнях проводов,

      в ритме двух сердец не стучат ударные,

      безударной гласной девочка – сестра.

      Всё, что было в Нарнии, остаётся в Нарнии,

      львы и обещания, время и простра…

      Всё, что было – не было, нет и не воротится.

      Обоюдоострые взгляды не скрестив,

      мы идём по улице: я – до Богородицы,

      ты – иди-ка с Богом, Он тебя простит.

      Всё, что умолчали мы – впишется в Историю,

      всё равно, что мысом врежется в залив.

      И поётся сердцу в пол-аудитории

      так же, как и сердцу в полторы Земли.

      Он вздыхает. У него на руках билеты

      на прекрасного исполнителя одного.

      У него появился шанс на частицу лета,

      а у частицы лета – шанс на него.

      На его губах поцелуем лежат услышанные куплеты.

      В его голове, кроме них, больше никого.

      На этого исполнителя ходят толпы —

      приходят по одному, возвращаются вместе.

      Его музыка всегда возглавляет топы.

      Многие учатся жить по его песням,

      субкультура ли, культ день ото дня крепнет.

      Триста лет за билетами очередь в предпродаже.

      А названия – полная чушь: «Парадная и Поребрик»,

      «Шум подземки», «Мост, на развод подавший»,

      половина альбомов – сплошь про какого-то Ваську,

      про восстания и ещё какие-то бунты.

      Постят

Скачать книгу